“1984” и “1948”. В будущее и в прошлое смотрят эти романы. О романе-антиутопии Джорджа Оруэлла “1984”, написанном в Великобритании в далеком уже 1948-м, все знают. Роман Владимира Батшева “1948” (часть первая, 271 с., изд. “Литературный европеец”, Франкфурт-на-Майне, Германия) лежит на моем столе, и, как выражались в былые времена, еще пахнет непросохшей типографской краской.
В нынешнюю эпоху цифровых технологий, охватывающих все сферы жизни, цифровые названия литературных произведений (а к вышеназванным можно было бы добавить еще и “Москву 2042” Владимира Войновича) вполне естественны. Это роднит перечисленные названия. Но есть в них существенное различие: в одних дано предвидение будущего, чтобы от нехорошего предостеречь, в других – фиксация произошедшего в прошлом, чтобы по возможности извлечь из него необходимые уроки.
1948-й – это знаковый год. С одной стороны счастливый, поскольку страшная война уже позади. С другой стороны – поворотный к новым бедам, нежданно обрушившимся на нас. Если в годы войны – “Всё для фронта, всё для победы!” – было у нас ощущение единства, то сразу после ее окончания Сталин, поднабравшийся от Гитлера новых для себя поучений и под их влиянием “поумнев”, положил этому ощущению конец. Начал он с убийства Михоэлса и расстрела Еврейского антифашистского комитета. Антисемитизм стал государственной политикой. Отсюда борьба с “космополитами” и за ней с неуклонной последовательностью дошло до “дела врачей-отравителей” и до подготовки массовой депортации евреев на погибель, которая остановилась только со внезапной смертью тирана в 1953-м.
Эту цепь событий от 1948 года и далее я от себя изложил. В романе картина представлена в более широком аспекте. Он изобилует неожиданными подробностями, исходящими как бы от участника событий и очевидца жизни его героев. Эти подробности запечатлены по типу киносценариев с детальной раскадровкой, а первое представление о главных героях романа читатель получает уже с суперобложки. Вот они:
Мишель – старый русский эмигрант, шофер, теперь портье в гостинице; Френк (Франц) Миллер – немецкий эмигрант, лейтенант американской армии; Джордж (Юрий) Олонецкий – русский эмигрант, сержант американской армии; Ханнелора Вальзер – бывшая летчица, владелица фирмы; Рашель – узница концлагеря Берген-Бельзен, сотрудница французской контрразведки; Ефрем – режиссер в московском еврейском театре Госет; Кирилл Проталин – советский журналист, теперь журналист эмигрантской газеты; Федор Круазе-Мулярчук – капитан НКВД, затем следователь немецкой СД; Вибо – начальник французской контрразведки; Милован Джилас – черногорец, сподвижник Тито; Сталин – людоед.
Эта пестрая компания с другими лицами помельче в разных сочетаниях принимала участие во всевозможных встречах и событиях, происходивших в СССР, Франции, Германии, Израиле на фоне калейдоскопа реальных исторических событий 1948 года. Повествование ведется помесячно со множеством по-новому открывающихся любопытному читателю деталей.
Вот лишь один пример, беру его из самого начала 1948-го: “Учитывая многочисленные предложения награжденных орденами и медалями… Президиум Верховного Совета СССР постановляет”… Те льготы, которыми награжденные до того недолго пользовались, были отменены. Это денежные выплаты по орденам и медалям, право бесплатного проезда по железнодорожным и водным путям, в трамваях, также и льготный порядок оплаты жилой площади. Не такими уж большими были льготы недавним фронтовикам, но “по их же просьбам” те льготы отменили.
“И сколько же надо будет платить за комнату?”, – задумался в этих обстоятельствах Ефрем, один из представленных выше действующих в романе лиц. – “Мне двадцать пять лет… за спиной, считай, ничего нет, кроме института, войны, двух орденов и двух медалей, ранений, демобилизации… забега по театрам в поисках работы”.
На страницах книги много ярких эпизодов из нашей советской жизни и европейского прошлого тех лет. Они познавательны, впечатляют и поучают. Кому-то из нас они памятны, но многими, наверно, забыты. В происходящих ныне спорах о будущем роман с напоминанием о пережитом нами в прошлом актуален как предостережение.
