19 мая в 3.00 pm в Чикагском симфоническом центре состоится сольный концерт одного из самых блистательных пианистов современности Евгения Кисина. В программе: Двадцать седьмая соната Л.ван Бетховена, Ноктюрн фа-диез минор и Фантазия фа минор Ф.Шопена, Четыре баллады И.Брамса, Вторая соната С.Прокофьева.
В одном из интервью Евгений Кисин сказал: “Слов “гений”, “миссия” и даже “талант” я не понимаю. Мне кажется, я обязан реализовать то, что мне дано природой. И все”.
Последуем совету нашего героя и избежим громких слов, ограничившись одним — вундеркинд. Многие из вас наверняка помнят маленького вихрастого мальчика Женю с пионерским галстуком. Он с раннего детства полностью владел собой и сохранял невозмутимо-загадочный вид. Не каскадом блестящих пассажей, не ранней раскрепощенной артистичностью выделялся юный пианист среди других одаренных детей, а тончайшей поэтичностью и необыкновено серьезным отношением к музыке.
Начиналось все так… В одиннадцать месяцев, лежа в кроватке, маленький Женя пропел прелюдию Баха, которую разучивала его старшая сестра. В два года подошел к роялю и, едва дотягиваясь пальцами до клавиш, попробовал музыку, как говорится, “на ощупь”. В три, взгромоздившись на вертящийся стульчик, уже подбирал на рояле по памяти все, что слышал — от звучавших по радио эстрадных хитов до этюдов Шопена. В шесть лет играл Адажио из “Щелкунчика”. По слухам, он в тот момент еще не знал нотных знаков. Когда родители отвели его в музыкальную школу, педагоги попросили Женю сыграть что-нибудь на тему солнечного утра и весеннего леса. Взглянув в окно, за которым стояла хмурая осень, худенький бледный мальчик с кудрявой шевелюрой молча кивнул и заиграл. После того, как импровизация закончилась, в аудитории пять минут стояла гробовая тишина. Педагоги медленно, но верно осознавали тот факт, что сидящий у рояля мальчик — выдающийся пианист.
В десять лет Кисин впервые выступает с оркестром — первый сольный концерт состоялся в Гнесинской десятилетке. В двенадцать лет играет два концерта Шопена с оркестром Московской филармонии. Первая сольная программа в Малом зале консерватории — опять Шопен. Лучший пианист года… Лучший концерт года… Лучшая запись Второго концерта Рахманинова… Премия “Золотой диапазон”…
В детстве Кисин часто играл свои сочинения. Он до такой степени бредил сочинительством, что в какой-то момент его педагог Анна Павловна Кантор испугалась, что он бросит заниматься, и запретила ему отвлекаться от игры. Вот как вспоминает об этом сам Кисин: “Анна Павловна, моя учительница, поначалу этого не хотела, потому что я и так был ленивым в своих занятиях фортепиано, и она боялась, что если я начну заниматься композицией, то совсем разленюсь. Но впоследствии она очень жалела, что я перестал сочинять, потому что ей нравилось то, что я сочинял. Но, с другой стороны, я думаю, что это было связано также и с тем, что, хотя, вероятно, во мне были какие-то композиторские способности, все-таки исполнительских было больше. Поэтому полагаю, произошло то, что должно было произойти”.
Анна Павловна Кантор — бессменный педагог Кисина. Она учила его в музыкальной Школе Гнесиных, потом перешла работать в Институт Гнесиных, и Женя продолжал учиться у нее. Она поселилась у Кисиных дома, стала его второй мамой. Она заменила ему всех музыкальных профессоров.
Несмотря на ранний успех и многочисленные похвалы, честолюбия в этом подростке не было никогда. Анна Павловна ругала его: “Если будешь плохо играть, тебя переведут на барабан!” Но Кисин только отмахивался: ”А я тогда на барабане буду играть так плохо, что меня переведут обратно на рояль!”
В двенадцать лет мальчик выступил с “Виртуозами Москвы”, и потрясенный Спиваков подарил молодому дарованию первый рояль. В четырнадцать он играл с самим Рихтером. Когда Жене исполнилось семнадцать, он познакомился с великим Гербертом фон Караяном. Эту встречу Кисин называет одним из самых волнительных, памятных и судьбоносных событий в жизни. Об этой встрече он рассказал в беседе с журналистом Александром Ольбиком: “Летом 1988 года, когда я был на гастролях в Швейцарии и Австрии с “Виртуозами Москвы”, импресарио Ганс-Дитер Гере послал несколько моих записей Караяну, написав ему, что скоро я буду в Зальцбурге (Караян там жил), и, если маэстро захочет встретиться и послушать меня “живьем”, то такую встречу можно будет организовать. Караян согласился. Мы встретились в здании зальцбургского Festspielhaus’а, в комнате #447… Встреча наша была назначена на 11.30 утра; я, естественно, пришел заранее и начал разыгрываться. В 11.30 мы услышали шум за дверью, и в комнату вошел… нет, ввели (он тогда уже не мог передвигаться самостоятельно) Караяна, которого сопровождала большая “свита”. Не помню уж, кто именно там был, помимо его супруги и фотографа из звукозаписывающей фирмы Deutsche Grammophon, но пришло, насколько я помню, больше десяти человек. Маэстро был в синем спортивном костюме и темных очках. Хотя он не мог сам ходить, рукопожатие его было крепким. У меня было ощущение, что он смотрит на меня пронизывающим взглядом из-под очков. Все расселись (стулья были расставлены в три ряда), и я направился к роялю, стоявшему в нескольких метрах от стульев. Сел, начал играть Фантазию Шопена. Я тогда, естественно, очень волновался, но подготовился как следует, и потом моя учительница Анна Павловна сказала, что я никогда так хорошо не играл это произведение. Закончил играть. Молчание. Я встаю, делаю несколько неуверенных шагов по направлению к присутствующим и вижу, что Караян посылает мне воздушный поцелуй! Подхожу ближе и вижу, что очки у Караяна сняты, он вытирает глаза платком… Ну, дальше можно было бы уже и не рассказывать… такие моменты, конечно, случаются считанные разы в жизни… “Еще!” — говорит мне Караян. “Можно я сыграю Двенадцатую рапсодию Листа?” — “Что хочешь!” Я сыграл Рапсодию, встаю, направляюсь к Караяну. Вижу, что темные очки у него снова на лице, он поднимается со стула и пытается пойти. Я подхожу к нему; он дает понять, что хочет вместе со мной подойти к роялю. Кто-то из “свиты” пытается помочь ему, но Караян отстраняет этого человека. Он спрашивает меня, играю ли я Второй концерт Брамса и, получив отрицательный ответ, предлагает мне его выучить и сыграть с ним… А дальше я почти не помню подробностей. Помню только, что встреча наша длилась час, что постепенно к нам подошли все присутствующие, что я еще сыграл “Сицилиану” Баха в обработке Кемпфа и начало Третьей части Второго концерта Рахманинова, после чего Караян попросил меня сыграть финал и, когда я закончил, он произнес: “Ты должен сыграть это со мной здесь летом будущего года!” Потом супруга маэстро сказала: “Я тридцать лет живу с моим мужем и никогда не видела его таким растроганным и потрясенным!” — а сам Караян … не очень-то удобно мне о таком рассказывать, но что было, то было: прощаясь и пожимая руку моей маме, он сделал жест в мою сторону и сказал: “Гений!” В общем, состояние мое в тот день было точным воплощением выражения “на седьмом небе”. А полтора месяца спустя от Караяна пришло приглашение сыграть с ним и с Берлинским филармоническим оркестром в новогоднем концерте в Берлине”.
31 декабря 1988 года Кисин сыграл с Караяном в Берлине Первый фортепианный концерт Чайковского. Через два года, в 1990 году, заставил стоя аплодировать легендарный Карнеги-холл. Так он встретил свое девятнадцатилетие. А в России ему пришла повестка из военкомата: пианисту с мировой известностью предписывалось пройти обязательную службу в армии. Кисин отправился на очередные зарубежные гастроли и в Москву больше не вернулся: вместе с семьей и Анной Павловной остался в Нью-Йорке. Там, по его словам, он “жил в одном из самых старых домов города, где можно заниматься хоть двадцать четыре часа в сутки. Стены там очень толстые. У этого дома очень интересная история, поскольку в начале прошлого века дом был гостиницей. Она называлась “Ансония”, на углу 73-й и 74-й улиц и Бродвея. В этом здании в то время останавливались многие великие музыканты, и сейчас там даже висит мемориальная доска, на которой упомянуты такие имена, как Шаляпин, Карузо, Тосканини, Стравинский и Рахманинов. Так что, в отличие от многих других музыкантов, живущих в Нью-Йорке в других зданиях и имеющих проблемы с занятиями из-за жалоб со стороны соседей, я могу работать там, сколько хочу”.
Вскоре у Кисиных появился второй дом в Лондоне. От имени английской королевы ему было предложено гражданство. Кисин согласился при условии, что гражданство получат члены его семьи, а также Анна Павловна. Королева согласилась. Только в 1997 году вопрос о воинской повинности музыканта был снят с повестки дня высочайшим указом президента — помогло присуждение ему в 1996 году премии “Триумф”, в то время самой авторитетной негосударственной премии России.
Как-то раз пианиста спросили, чего он боится больше всего на свете. Немного подумав, Евгений ответил: “Рутины. Хочется сохранить благоговение перед музыкой — иначе играть просто бессмысленно”. От рутины Кисин убегает по-своему. Дает не так много концертов. Исполняет произведения практически всех известных композиторов: от воздушного Гайдна до величавого Мусоргского. Оттачивает исполнительское искусство в соответствии с любимой фразой Антона Рубинштейна: “Сыграйте точно так, как написано в нотах. Если после этого захочется что-то изменить, сделайте это”.
10 октября 2023 года ему исполнилось пятьдесят два года. Он давно уже зрелый мастер, признанный виртуоз и… по-прежнему пианист, испытывающий “благоговение перед Музыкой”. Что он чувствует перед выходом на сцену? “Сначала страшно. Рояль посередине, зал полон — это хорошо слышно: как будто волны накатывают. Ощущение, что находишься внутри звуковой воронки, которая засасывает… А потом приходит состояние восторга, полета. Я редко бываю до такой степени счастлив!..” А вот еще одна цитата: “Раньше я не стремился играть виртуозные произведения. Но однажды захотелось показать, что мне легко быть виртуозом. Удовлетворение от собственных технических возможностей, ощущение владения клавиатурой было и раньше: я чувствовал — у меня все выходит. Это давало такую уверенность в своих силах! Но я не хотел бы впасть в “виртуозничание”. Только на “бис”.
Да, на “бис” Кисин играет с наслаждением. Я вспоминаю все его концерты в Чикаго (я не пропустил ни одного) и всегдашнее ожидание бисов. Он никогда нас не подводил, однажды играл на “бис” тринадцать раз (кажется, это был его рекорд), а публика продолжала аплодировать и не отпускала его.
Евгений Кисин — один из немногочисленных музыкантов, который предельно ясно и четко высказывается о политических событиях и общественных явлениях. 24 февраля 2022 года, буквально через несколько часов после начала широкомасшабной агрессии России против Украины, он сказал: “Война — это всегда горе, слезы, кровь и смерть. Агрессивная война — это преступление, которому нет и не может быть никакого оправдания”. Кисин участвовал во многих благотворительных концертах в Европе и Америке, сборы от которых поступали в помощь Украине. Летом 2022 года он написал Фортепианное трио, посвященное страшной войне, в финале которого звучит гимн Украины. Так, по словам Кисина, он изображает контрнаступление украинской армии и грядущую победу Украины.
Совсем недавно Евгений Кисин попробовал себя в амплуа драматического актера. Вместе с известным оперным певцом Томасом Хэмпсоном он выступил в спектакле “Адресат неизвестен” по рассказу Катрин Крессман Тейлор. В основе рассказа — реальная переписка между друзьями, которые стали врагами по политическим причинам после прихода Гитлера к власти. Написанный в тридцатые годы и запрещенный в нацистской Германии рассказ стал особенно актуальным сегодня, во время новых войн и потрясений. В интервью журналу Elegant New York Кисин сказал: “…Россия вторглась в Украину, и история стала очень актуальной, потому что параллели с нашим временем стали действительно поразительными. Позже, после того как ХАМАС совершил ужасное убийство в Израиле 7 октября 2023 года и многие люди в свободном мире начали выражать солидарность с убийцами и клеветать на жертв, мы все почувствовали, что “Адрес неизвестен” стал еще более актуальным… Несмотря на то, что опыт XX века ясно и ужасно продемонстрировал, к чему приводят отклонения от либерализма — коммунизм, нацизм, фашизм, клерикализм, — все еще существуют враги либерализма, силы зла, которые пытаются уничтожить все, что дорого всем цивилизованным людям. Как Гитлер не смог бы ничего сделать без миллионов Мартинов Шульцев (нацист из рассказа “Адрес неизвестен”), так и Путин не смог бы ничего сделать без миллионов российских мракобесов, поддерживающих его, а ХАМАС не смог бы ничего сделать без обычных жителей Газы и миллионов полезных идиотов на Западе, поддерживающих их”.
В интервью своей жене, журналистке Карине Арзумановой, Кисин рассказал, как важен для него выбор репертуара и почему он в последние годы (в том числе в предстоящем концерте в Чикаго) часто исполняет произведения Шопена: “Шопен был сыном народа, который тоже на протяжении многих лет и даже столетий становился жертвой русского шовинизма и империализма. Я помню, как еще, наверное, в раннем подростковом возрасте читал штутгартский дневник Шопена, который он стал вести, когда узнал о том, что русская армия вторглась в Варшаву. Там он писал: “Боже! И ты существуешь и не мстишь?! Или тебе мало московских злодеяний?!” Параллели очевидны. Раньше на протяжении многих лет украинцы были жертвами польского империализма, а теперь поляки помогают Украине и украинцам, потому что у них общий враг”.
Кисин является противником бойкота русской культуры и убежден, что этот бойкот на руку российскому диктатору: “Путин изо всех сил старается отождествлять свой преступный режим с великой русской культурой. В свое время то же самое делал Гитлер, пытаясь отождествлять нацистский режим с великой немецкой культурой. Так вот, бойкотировать русскую культуру на Западе означает фактически делать то же самое — отождествлять путинский режим с русской культурой. Это в корне неправильно и играет на руку самому Путину. Во время Второй мировой войны, несмотря на политику Гитлера, никому на Западе не приходила в голову мысль отождествлять нацистов с Гете, Кантом, Дюрером, Бахом, Бетховеном… На Западе продолжали вовсю исполнять немецкую музыку… Не так давно я решил выяснить, что происходило в это время в Палестине. Ведь там уже существовал так называемый Палестинский филармонический оркестр, который после образования Израиля стал называться Израильским филармоническим. Я связался с архивисткой оркестра, и она переслала мне список программ, которые Палестинский филармонический оркестр исполнял в 1942-43 годах. (Не забудем: тот оркестр состоял, в основном, из еврейских беженцев из Германии и Польши). Во время Второй мировой войны и Холокоста они играли Баха, Генделя, Моцарта, Бетховена, Вебера, Брамса, Оффенбаха, Хиндемита (последний был, кстати, запрещен в нацистской Германии)”.
В предстоящем концерте в Чикаго прозвучит Вторая соната родившегося в украинском поселке Сонцевка (Донецкая область) Сергея Прокофьева, сочинение 1912 года. Композитор посвятил Сонату своему другу и однокурснику по Санкт-Петербургской консерватории Максимилиану Шмидтгофу, покончившему жизнь самоубийством в 1913 году. Премьера Сонаты состоялась в Москве 5 февраля 2014 года. За роялем был композитор. Никакого отношения к Путину и сегодняшней России Соната не имеет.
Nota bene! Билеты на концерт Евгения Кисина, абонементы на концерты Чикагского симфонического центра сезона 2024-25 годов, а также одиночные билеты на концерты этого сезона — на сайте cso.org или в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, Il 60604. Одиночные билеты на концерты будущего сезона поступят в продажу летом.
