Раввин Биньямин Минич — реформистский раввин, возглавляющий общину «Даниэль» в Яффо, Израиль, и работающий в Центре иудаизма «Бейт Даниэль» в Тель-Авиве. Раввин Минич приехал в Чикаго на конференцию, и мы воспользовались этим, чтобы расспросить его об особенностях русскоязычных еврейских общин в Израиле и США.
Давайте начнем с цели вашего визита в Чикаго.
Я приехал на конвенцию Центральной конференции американских раввинов. Это объединение реформистских раввинов Северной Америки. Почти все израильские раввины также принадлежат к этой организации. В этом году их съезд проходит в Чикаго.
Какие задачи у этого съезда? Это ежегодное мероприятие?
Да, это ежегодная конференция. Здесь встречаются друзья, коллеги, одноклассники, которые учились вместе. Это возможность обсудить насущные вопросы, обменяться опытом и поддерживать связи.
Расскажите немного о себе. Я читала, что вы родились в Керчи и переехали в Израиль в 2002 году. Как так сложилось, что вы стали раввином?
Да, я родился в Керчи и с детства много времени проводил в еврейской общине, в синагоге. Это всегда было мне интересно, и моя душа к этому лежала. Так и сложился мой путь.
Вы исполняете свои обязанности и в Израиле, и за рубежом, причем на нескольких языках. Какие различия и сходства вы видите между еврейскими общинами в Америке и Израиле?
Основное различие в том, что в Израиле принадлежность к еврейству не требует дополнительных усилий. Люди чувствуют себя евреями без необходимости вступать в общины. В Америке же, где общество более разнообразное, людям важно чувствовать свою принадлежность. Они либо присоединяются к одной из еврейских общин, либо участвуют в различных еврейских организациях. В Израиле, если мы хотим создать проект, мы должны сначала объяснить людям, зачем им это нужно. А в Америке люди уже осознанно приходят в организации.
Давайте подробнее поговорим о русскоязычных евреях. Какие сегодня перед ними вызовы как в Израиле, так и в мире?
Самоопределение. В последние годы, особенно на фоне войны в Украине, русский язык перестал быть объединяющим фактором. Многие хотят дистанцироваться от общего постсоветского наследия. Однако русскоязычные евреи – это особая группа: у всех родственники в разных странах, они постоянно перемещаются. Это делает их еще более разбросанными и многообразными.
Каковы особенности русскоязычных евреев в Америке?
Они редко принадлежат к общинам. Чаще можно встретить самоорганизованные группы на русском языке, но именно общин, подстроенных специально под русскоязычных евреев, я встречал мало. Несмотря на то, что они живут здесь десятилетиями, они не всегда интегрируются в американскую еврейскую культуру.
А как это выглядит в Израиле? Русскоязычные репатрианты вовлечены в религиозную жизнь?
Вовлечены не очень активно. Хотя последние волны репатриации уже да, потому что эти люди познакомились с еврейскими организациями еще до приезда в Израиль. Они знают, что есть разные общины, куда можно прийти.
Как развивается еврейское образование?
В Израиле оно есть на государственном уровне, но в светских школах уделяется мало внимания традициям. Особенно это касается русскоязычных семей: у них нет нескольких поколений семейных традиций, а в школе об этом почти не рассказывают. В Америке же еврейское образование очень дорогое. Это требует от родителей серьезных вложений, если они хотят, чтобы их дети получали знание о культуре и традициях. Чтобы дети получили еврейское образование, от родителей требуется какой-то активный шаг. И если я правильно вижу, здесь не очень занимаются популяризацией еврейской культуры и религии. И когда, например, русскоязычные израильтяне приезжают в Америку, то им нужно активно искать куда примкнуть.
Современные технологии могут помочь в религиозном образовании?
У меня есть два противоречащих ответа на этот вопрос. Я не знаю, где золотая середина. Я считаю, безусловно, что технологии современные — это инструмент важный и положительный, который может и должен использоваться в сфере образования. Этого не нужно бояться, это нужно использовать. Но второй ответ, что нет, ничто не может заменить живое общение.
Вы участвуете в образовательных проектах? Расскажите, в каких именно.
Да, я преподаю в школе 10 часов в неделю. Это особая школа: она государственная, но родители оплачивают дополнительные занятия по еврейским традициям. Также я участвую в работе фестиваля «Лимуд» – это русскоязычный фестиваль в Израиле, где собираются семьи, молодежь и пожилые люди, чтобы провести выходные, полные лекций и образовательных мероприятий. Я участвую в программном комитете фестиваля, мы отбираем темы лекций и спикеров.
С какими вопросами сегодня чаще всего обращаются к раввину?
В основном это жизненные ситуации: ритуальные вопросы – бар-мицва, свадьбы, похороны. Но также приходят за советом по повседневным проблемам: потеря работы, семейные конфликты. Люди ищут не только религиозных ответов, но и мудрости, основанной на традициях.
Как реформистский иудаизм адаптируется к вызовам современности?
Я принадлежу к реформистскому течению, наиболее гибкому внутри иудаизма. У нас с этим проще. У нас есть и женщины-раввины, есть полное принятие ЛГБТ персон. И поэтому перед нами подобные вопросы стоят уже, наверное, меньше, потому что для нас они решены. Но я уверен, что на самом деле есть универсальный ответ. Мы сейчас живем в такие времена, что нет уверенности в завтрашнем дне. В такие времена нужно всегда возвращаться к основам. Это базовая мораль, которая никогда не меняется. Возлюби ближнего, не укради. Не убивай и не ставь препятствия перед слепым. Это все заповеди из Торы, которые часто мы называем общечеловеческими, но они на самом деле вполне еврейские. И когда люди чувствуют себя потерянными, я им всегда предлагаю в первую очередь вернуться к основам, проверить, правильно живем ли мы со своей совестью, а потом уже можно думать дальше. То есть, главное, в непонятных ситуациях всегда оставаться человеком.
Дайте совет человеку, который много лет или даже вообще никогда не был в синагоге. К чему ему нужно быть готовым, как его примут?
Я думаю, что реформистские синагоги очень открыты для новых людей и приветливы. Но дам совет тем, кто хочет в первый раз пойти в синагогу, вокруг которой есть община, существующая десятки лет. Нужно учитывать, что у нее есть какие-то свои обычаи, традиции. Новички должны помнить, что они увидят что-то, что может им показаться необычным, а для местных прихожан будет совершенно приемлемо и понятно. Но в целом, реформистские синагоги всегда приветствуют новичков.
Какой миф об иудаизме вам чаще всего приходится развеивать?
Про реформистских раввинов, наверное, самый известный миф это про бар мицва для собак. Где-то в Штатах любители собак, которые устраивают свои праздники в еврейском стиле, и почему-то это всегда хотят повесить на раввинов, принадлежащих реформистской синагоге, хотя это, конечно, совсем-совсем не так.
Вы занимаетесь исследованиями истории крымских евреев. Что вам удалось выяснить?
Не то чтобы я занимаюсь этим всерьез. Просто я из семьи крымских евреев, и их история невероятно интересна и трагична. Сначала, на заре советской эры, им позакрывали школы, запретили говорить на своем языке. А потом, во время нацизма, пришло их физическое уничтожение. До войны крымских евреев было около 10 000, после – лишь 1000, среди которых были мои бабушка и дедушка. Сегодня этот народ практически исчез. И поэтому просто невероятно важно пытаться выяснить, что происходило на самом деле. Мы обнаружили ряд старых книг, которые находятся в Национальной библиотеке Израиля. У меня есть небольшая статья о крымчакской пасхальной агаде, переведенной на еврейский вариант крымскотатарского языка. Однако времени для глубокого исследования у меня пока нет.
Вы уехали из Крыма в 2002 году. Как вам удалось сохранить русский язык после переезда?
Я просто не успел его забыть.
У вас много увлечений, в том числе математика. Как вы все совмещаете?
Это хобби. Если бы у меня было больше времени, я бы написал книгу.
О чем она была бы?
У меня есть очень интересные заметки про 29 псалом из Книги псалмов. У меня есть интересные комментарии и идеи о том, как жить в нашем современном мире с ощущением того, что слышишь голос Бога. Желательно без того, чтобы их заключили потом в психиатрическую больницу.
Надеюсь, когда-то вы выберете время для книги. Хотя я понимаю, что ваше служение в общине «Даниэль» в Яффо требует полной вовлеченности. Скажите, какие уникальные аспекты характеризуют вашу общину?
Наверное, то, что Яффо — это смешанный город. Здесь большинство населения еврейское, но есть очень значительное арабское меньшинство. И поэтому наша жизнь и деятельность связаны, помимо прочего, и с выстраиванием отношений между разными группами людей.
Как вы видите будущее еврейских общин?
Я оптимист, даже несмотря на то, что есть места, где общины исчезают, как, например, в Украине, из которой был массовый исход евреев из-за войны, или в России, откуда выехало огромное количество евреев, несмотря на то, что там остались евреи все еще. Это значит, что эти евреи куда-то приехали. Это ответственность тех, кто живет в Западной Европе, в Израиле, в Северной Америке. Встретить новоприбывших и оказать им теплый прием, принять их общины или дать им возможность создавать свои общины, которые кажутся более подходящим форматом. Поэтому я оптимист.
Какой совет вы бы дали молодым людям?
Дерзать, но не отрываться от корней.
Оставьте первый комментарий