В эти дни на сцене Лирик-оперы Чикаго царит bel canto – театр представляет оперу Винченцо Беллини “Пуритане”. Партию Эльвиры впервые исполняет выдающаяся российская оперная певица Альбина Шагимуратова. В эксклюзивном интервью вашему корреспонденту певица рассказывает о последних событиях в ее жизни и делится планами на будущее.
“Никакой отсебятины…”
Рад снова приветствовать вас в стенах Лирик-оперы, Альбина. Это наша третья встреча: 2013 год – Джильда в “Риголетто”, 2016 год – Лючия в “Лючии ди Ламмермур”, и вот теперь – Эльвира в “Пуританах”. Как вы себя чувствуете в Чикаго?
Прекрасно. Лирик-опера – второй, после Метрополитен-оперы, театр в Америке, оперный дом очень высокого уровня. Генеральный директор Энтони Фрейд приглашает в театр лучших солистов. В Лирик-опере не издеваются над операми, не делают сумасшедшие спектакли. Поэтому я согласилась на мою первую Эльвиру именно в Чикаго. Опера “Пуритане” идет в традиционной постановке итальянского театрального режиссера Сандро Секуи. Постановка очень знаменитая. Ей уже много лет.
Очень много. На премьере в МЕТ в 1976 году главные партии исполняли Джоан Сазерленд и Лучано Паваротти.
Сазерленд должна была петь Эльвиру в Чикаго, но почему-то этого не случилось. В сезоне 1992-93 годов в Лирик-опере в этой постановке пела Джун Андерсон. И вот через двадцать пять лет оперу снова увидят в Чикаго. Постановка не точно такая же. Это новая редакция с небольшими изменениями, но декорации и дизайн не меняются. Лирик-опера сшила для нас новые костюмы по эскизам Питера Холла.
Второй раз в Чикаго вы работаете с признанным специалистом в операх bel canto, дирижером Энрике Маццола…
Он досконально знает этот репертуар. Энрике – достаточно дотошный дирижер. Он требует от певцов беспрекословного выполнения того, что написано в клавире, занимается деталями, обращает внимание на нюансы. С таким дирижером работать интересно.
Когда мы говорили о “Риголетто” и “Лючии…”, вы интересно рассуждали о трансформациях образов Джильды и Лючии. В этом отношении Эльвира меняется гораздо стремительнее, успевая сойти с ума, а потом быстро стать счастливой…
Вот в этом и сложность актерская – как это все сыграть? Очень неожиданные переходы, контрасты… Иногда я думаю, за что же Артуро ее так любит? Почему он решил на ней жениться? Девушка она неординарная. Немного сумасшедшая.
Может быть, лучше не углубляться в психологию характера? В операх bel canto сюжет часто “высосан из пальца”. Главное – показать красоту голоса, а не выразить характер героя.
Я за то, чтобы голосом выразить все эмоции. Это было во времена Сазерленд, Каллас, Ренаты Скотто, всех великих примадонн прошлого. Я очень часто к ним возвращаюсь и переслушиваю. Сейчас, готовясь к “Пуританам”, переслушала все исполнения Джоан Сазерленд именно этой партии.
Вы считаете ее исполнение эталонным?
Трудно сравнивать. У каждой певицы есть свои плюсы. Беверли Силлс и Эдита Груберова изумительно пели Эльвиру. Очень сложно кого-то выделить.
Вы не боитесь, слушая записи ваших великих предшественниц, попасть под их влияние?
Я слушаю оперу, когда ее изучаю, не зная партитуры. Слушаю фразировку, дыхание, каденцию. Если нам не опираться на великие голоса прошлого, тогда кого слушать? Я не могу взять клавир и, не послушав, начать самой разбираться. Мне надо выучить материал, а потом создавать свой образ. К “Пуританам” я готовилась очень быстро. Было мало времени на подготовку. Буквально за две недели выучила всю партию. Для меня это подвиг. Занималась по восемь-девять часов в день. Буквально жила с Эльвирой и 31 декабря, и на Новый год, и все январские праздники… Специально поехала в Питер к концертмейстеру Мариинского театра, который знает эту оперу… С музыкальной точки зрения Эльвира – потрясающая партия! Есть что попеть. И знаменитая Полька с вуалью, и сцена сумасшествия…
Какие моменты в опере для вас самые сложные в техническом отношении?
Вокальных сложностей нет. Необычность этой постановки в том, что Маццола исполняет оперу без купюр. Звучит оригинальная версия композитора со всеми повторами, которые обычно купировались. Из-за полного клавира “Пуритане” сложнее “Лючии…”.
В нашем прошлом разговоре вы сказали, что “Лючия – королева всех белькантовых партий”. Если Лючия – королева, то кто Эльвира? Принцесса?
Думаю, да. В техническом плане Эльвира не уступает по сложности Лючии, но Лючию все-таки чаще исполняют. В “Пуританах”, кроме сопрано, нужен сильный тенор. Это очень трудная партия, с верхним “фа”. Не все тенора справляются. Партию Артуро на сегодняшний день исполняют только Лоуренс Браунли и Хавьер Камарена.
Браунли справляется?
Он замечательный. Это наша вторая совместная работа. Мы пели вместе в Хьюстонской опере в “Похищении из Сераля” Моцарта. С ним легко находить общий язык.
Беллини сочинил эту оперу в расчете на лучших певцов своего времени – сопрано Джулию Гризи, тенора Джованни Баттисту Рубини, баритона Антонио Тамбурини и баса Луиджи Лабланки. На премьере публика заставляла исполнителей повторять на бис почти каждый номер. Успех был столь велик, что “пуританский” квартет решил не расходиться, а устроить турне по Европе. Певцы в течение нескольких лет ездили с концертами по главным оперным столицам…
Хорошая идея. Мне кажется, наш “пуританский” квартет – тенор Лоуренс Браунли, баритон Энтони Кларк Эванс, бас Адриан Сампетрян и я – тоже имел бы успех. На нас лежит огромная ответственность – четверть века в Чикаго не звучала эта опера.
Насколько для вас важны исторические события, описанные в опере?
Очень важны. А как иначе? Это историческая постановка. Режиссер нам все время рассказывал историю войны между пуританами и роялистами. Никакой отсебятины – только исторические факты!
“Круг замкнулся”
В недавнем интервью российскому каналу “Культура” вы сказали, что заканчиваете петь Царицу ночи. С ней вы дебютировали в Зальцбурге в 2008 году, ее вы последний раз споете в Зальцбурге в 2018 году. Круг замкнулся?
Круг замкнулся. Мой голос изменился, стал крупнее, больше. При всей моей любви к Царице ночи сколько можно ее петь? Нужно расширять горизонты, двигаться дальше, развиваться. Царица ночи – именно та партия, которая помогает молодой певице заявить о себе. В моем случае это был 2008 год, Зальцбургский фестиваль, маэстро Мути, европейский оперный дебют. После этого были Метрополитен, Ковент-Гарден, Ла Скала, Париж, Вена, Берлин, Большой театр, Мюнхен, Сан-Франциско, Лос-Анджелес. Где я только ее не пела!.. У каждого большого певца есть своя фирменная партия, которая его открыла. У Джойс Ди Донато – Розина в “Севильском цирюльнике”, у Анны Нетребко – Донна Анна. Моей визитной карточкой стала Царица ночи.
Тяжело расставаться с любимой партией?
И тяжело, и нет. Есть такой стереотип: если ты поешь Царицу ночи, то это навсегда. Очень сложно перейти на какой-то другой репертуар. Мне это удалось… Когда Зальцбург позвал меня на новую постановку “Волшебной флейты” – оперы открытия фестиваля, – я посчитала, что правильно будет, если я приму это предложение и спою Царицу ночи последний раз там, где я с ней начинала. Десять лет с Царицей ночи – это огромный срок. В основном, ее исполняют четыре-пять лет.
Какие еще оперные партии в вашей “обойме”?
Я собираюсь распрощаться только с Царицей ночи. Все остальные партии пока со мной. В репертуаре у меня по-прежнему Виолетта, Лючия, но мне уже хочется переходить на другой репертуар. Больше Россини. Весной я буду петь в опере “Турок в Италии”. Мне бы хотелось попробовать Анну Болейн и Марию Стюарт в операх Доницетти, оперы Верди…
Всю тюдоровскую трилогию Доницетти хотели бы спеть?
(Альбина на некоторое время задумалась.) Анну и Марию – конечно, да, а вот Элизабет в “Роберто Девере” – не знаю. Партия очень низкая.
От каких партий вы бы сегодня отказались?
От Луизы Миллер сегодня откажусь. “Трубадур” – нет. “Набукко” – нет. “Сила судьбы” – нет. Может быть, такой репертуар я вообще никогда не спою. Или, не знаю, лет через десять… Собиралась петь песни Рихарда Штрауса, но потом поняла, что еще рано. Позвонила Владимиру Теодоровичу Спивакову и попросила его поменять программу, когда мы готовились к совместному выступлению… Сейчас пошла такая тенденция – молодым певцам сразу давать Тоску. А это тяжелая партия, которую можно начинать в тридцать пять – сорок лет. В этом смысле Нетребко – молодец. Она в такой репертуар перешла попозже. Сейчас век быстрого взлета и короткой карьеры, а мне хочется петь дольше… Моцарта надо петь. Я Моцарта оставлять не собираюсь. С удовольствем продолжаю петь Донну Анну, Констанцу в “Похищении из Сераля”, с удовольствием бы спела Электру в “Идоменее” или даже Графиню в “Свадьбе Фигаро”. Вы знаете, я распеваюсь на Царице ночи. На Моцарте певцы не могут петь широко. Голос остается здоровым, в хорошей форме. Эдита Груберова до последнего пела высокие партии. И в сорок пять, и в пятьдесят. В сорок пять она еще пела Царицу ночи. Это при том, что она рожала, у нее есть дети. После родов в женском организме происходит столько изменений. Голос меняется. Многие после родов не могут в принципе петь… Я вспоминаю интервью Ферруччо Фурланетто о том, как он поет Моцарта больше тридцати лет.
Это он мне сказал и добавил: “Моцарт – бальзам для голоса”. Он уверен, что сохранил голос благодаря Моцарту.
Он прав. Меня Моцарт научил дисциплине. Если ты умеешь петь Моцарта, ты умеешь петь все. Можно “пойти” в bel canto или в Верди. Дальше – легче… Недавно я начала преподавать и предложила своим студентам Моцарта: концертные арии, арию Графини. Студенты начали петь по-другому! Они “поют на дыхании”, все осмысливают, голос собирают, фокусируют, не кричат…
“Только бы не испортить, лишь бы не навредить!..”
Так неожиданно в нашем разговоре возникла новая тема – педагогическая. Я попросил Альбину рассказать подробности.
О преподавании меня просил ректор Казанской консерватории. Он несколько лет меня уговаривал, а я все время отказывалась, потому что понимаю ту огромную ответственность, которая на меня ложится. Работать с молодым голосом трудно. Думаешь: только бы не испортить, лишь бы не навредить!.. У меня занимаются аспиранты, пять лет отучившиеся в консерватории. Сейчас – два студента: сопрано и баритон. Занятия с ними помогают мне самой в технике, работе, профессии. Студенты живут в Казани, но если я в Москве, приезжают на два-три дня в Москву; если в Петербурге – приезжают в Петербург, и мы занимаемся там. Они жаждут моих занятий. Уже есть первые результаты. Сопрано Айгуль Хисматуллина стала солисткой Мариинского театра, баритон Артур Исламов – солист Татарского театра оперы и балета. У меня учится его жена, лирическое сопрано Эльза Исламова. В январе она выступила на конкурсе в Китае, прошла на третий тур.
Вы такая молодая, а уже занимаетесь педагогикой…
Когда, поездив на Западе, поучившись у больших мастеров, я приезжаю в Россию и вижу молодых малообученных певцов, мне становится немного боязно за наше будущее.
С другой стороны, посмотрите на западные оперные театры: кругом русские имена!
Их могло бы быть намного больше! Знаете, сколько талантов в России? Выбиваются на большой уровень единицы. А сколько талантов в глубинке… Не смогли себя раскрыть, никто не помог, попали не в те руки… Что будет через десять-двадцать лет? Где наше следующее поколение певцов? Где будущие звезды?.. Мне невероятно повезло. Я очень многому научилась на Западе: в Европе и Америке. После Хьюстона я стала другим человеком. А у многих студентов российских консерваторий нет возможности приехать на мастер-класс знаменитой примадонны. Например, Кири Те Канавы или Ренаты Скотто… Российская земля богата на таланты, а талант требует огранки. Эту огранку мы получаем на Западе.
“Ливайн, Гергиев, Мути”
Мне всегда казалось, что дирижер может одинаково успешно дирижировать и оперой, и балетом, и симфоническими произведениями. А для вас есть такое понятие: оперный дирижер?
Есть, но на сегодняшний день в мире больше симфонических дирижеров, чем оперных.
Какая специфическая особенность оперного дирижера?
Дышать с певцами и любить певцов. Мало сейчас таких, мало… Настоящий оперный дирижер – Джеймс Ливайн. Музыкант от Бога, настоящий оперный дирижер, который совместно с певцами создает произведения искусства. Спектакль – это ведь не только солист, но и команда певцов, дирижер, оркестр, хор. Режиссер – единственный человек, который остается на берегу. А мы “поплыли”… Настоящий оперный дирижер – Валерий Гергиев. При этом Валерий Абисалович потрясающе дирижирует симфоническими произведениями. Он с полуслова-полузвука понимает, о чем идет речь. Музыкант, которому не требуется много репетиций, который идет за солистом. Это редкое качество. Недавно мы пели “Царскую невесту” в Мариинском театре с Ольгой Бородиной. Это была моя первая Марфа… Я бы назвала еще одно имя – Риккардо Мути. Сколько я всему научилась у него! Я бы с удовольствием продолжала с ним работу, но он дирижирует “тяжелым” Верди. Ливайн, Гергиев, Мути – вот кто для меня настоящие оперные дирижеры.
“Каждое предложение рассматривается индивидуально”
Альбина, каким был для вас 2017 год? Что было самым интересным, запоминающимся?
Работа в Ковент-Гарден с Грэмом Виком на опере Моцарта “Митридат, царь Понтийский”. Я дебютировала в партии греческой королевы Аспазии. Это была очень интересная работа. Вик – настоящий мастер. Мои с ним совместные работы – в Чикаго “Лючия…” и в Лондоне “Митридат…” – были очень запоминающимися. Пожалуй, на сегодняшний день ни один из режиссеров меня так тонко не чувствует, как Вик. Я буквально влюбилась в него и хочу с ним еще работать, создавать новые роли. Он – режиссер старой школы, знает, как работать с певцами, как выстроить рисунок роли. Многим режиссерам нужна красивая картинка, а внутри – пустота. А Вик заполняет эту пустоту и знает, что делать в этой пустоте. Я бы очень хотела пригласить его в Россию… В прошлом году я дебютировала в Опере Бастиль с “Волшебной флейтой”. Должна была дебютировать в другой опере три года назад, но тогда только-только родила и не могла восстановиться через месяц, чтобы полететь в Париж.
Переходя в год 2018… Что будет главным для вас?
В мае приступаю к репетициям оперы Россини “Семирамида”. Это огромное событие для меня. Партия написана для легендарной Марии Малибран. Достаточно низкая партия.
Вы пели Семирамиду в сентябре 2016 года в концертном исполнении на Би-Би-Си Промс и рассказывали потом, что после Семирамиды вам уже ничего не страшно…
Да, а вы спрашиваете у меня, сложно ли мне петь “Пуритане”. Какая Эльвира после Семирамиды?.. Диск с записью концертного исполнения выходит в марте, а в июне будет новая постановка в Баварской опере. Красивая постановка. Традиционная.
Удивительно. Обычно в Баварской опере предлагают самые радикальные решения…
Я как-то “попала”. В одной сцене в “Дон Жуане” режиссер хотел, чтобы Донна Анна разделась сама и раздела Дона Оттавио. Я сказала режиссеру, что этого делать не буду.
Подписывая контракт, вы знаете, какая вас ждет постановка?
Знаю. Я спрашиваю. Мне приходит предложение, и я вижу весь состав исполнителей, имена режиссера и дирижера. Приведу вам один пример. Цюрихская опера звала меня на “Путешествие в Реймс” Россини. Оперу ставил кинорежиссер. Мне прислали видео, чтобы показать, как он работает. Это оказалось неприемлемо для меня. Я поняла, что не смогу с ним работать, и не приняла предложение… Для меня важно, кто будет дирижировать, кто – ставить, в каких костюмах я буду выступать. Только если все компоненты сходятся, я подписываю контракт. С “Пуританами” я знала, что будет дирижировать Энрике Маццола, и знала, с кем буду петь. Каждое предложение рассматривается индивидуально.
Я заметил, что, являясь солисткой Татарского театра оперы и балета, в Мариинке вы выступаете чаще, чем в родной Казани.
Это правда. Благодаря маэстро Гергиеву.
И в Большом театре вы – гость редкий…
Я дебютировала в Большом театре с Царицей ночи в 2010 году. Пела Людмилу в “Руслане и Людмиле”. Потом была “Травиата”. И все.
Не приглашают, не можете совпасть по расписанию или просто менеджерские способности Гергиева гораздо выше, чем в Большом театре?
Его ассистенты оказались дальновиднее. Они просят мое расписание на два-три года вперед, а потом делают так, чтобы оно совпало с расписанием Валерия Абисаловича. Каждый год я выступаю в Мариинке несколько раз.
И “Пуритане” можете спеть с Гергиевым, если он захочет, правда?
Надо поговорить с маэстро…
Вы чувствуете конкуренцию в оперном мире?
Нет. В моем репертуаре нет.
Но ведь вам многие завидуют?..
Я стараюсь об этом не думать. У меня столько забот: семья, маленький ребенок, работа. Каждый день расписан буквально по минутам.
В ноябре вашей дочурке Аделине исполнилось три года. Расскажите, пожалуйста, о ней.
Растет потихоньку. Сейчас она осталась с моей свекровью. После Чикаго у меня выступление в Казани, а потом три недели проведу с ней.
Вы живете в Москве?
Да, у меня квартира в Москве. Мой муж работает в Москве.
Аделина гордится вами?
Когда видит меня по телевизору, показывает пальчиком и говорит: “Мама”. В сентябре я пела на концерте, посвященном 85-летию Владимира Ивановича Федосеева. Концерт записывали на телевидении и радио. Через несколько дней был День города. Мы с семьей пошли гулять. Сели в машину, муж включил радио “Орфей”, и Аделина вскрикнула: “Мама, мама поет”. Звучала ария “Casta diva” из “Нормы”. Мы были поражены. У нее музыкальный слух.
Подрастает новая оперная певица?
Не знаю. Посмотрим. Она слишком маленькая. Пока она просто песни поет и книжки читает.
К общей радости всех любителей музыкального искусства Альбина Шагимуратова вернется в Лирик-оперу в следующем сезоне. Она исполнит партию Виолетты в опере Дж.Верди “Травиата”. До новой встречи, Альбина!
