В эти дни на сцене Victory Gardens Theater (Чикаго) идет спектакль “Неприличие“ (“Indecent“) по пьесе Полы Вогел. Режиссер – Гэри Гриффин. Несколько ролей в спектакле играет одна из лучших актрис Чикаго, профессор Северо-Западного университета Синди Голд. Она умна, остра на слово, независима. Она снимается в кино, играет в театре, преподает и больше всего на свете любит искусство. В эксклюзивном интервью газете “Реклама“ Синди рассказывает о своих ролях, театрах Чикаго и о том, что значит для нее настоящий театр.
Кто есть кто в современном театре.
Синди Голд. Актриса. Профессор театрального факультета Северо-Западного университета. Специалист по диалектам речи. Играла в сериалах “Empire“, “Chicago Fire“, “Chicago PD“, “Leverage“. Среди ее театральных работ – “Loving Repeating“ в About Face/MCA Chicago (сезон 2005-06 годов), “Pride and Prejudice“ (сезон 2005-06 годов), “Jekyl and Hyde“ (сезон 2011-12 годов) в Northlight Theatre, “Awake and Sing“ (Jeff Award, сезон 2009-10 годов), “Showboat“(сезон 2011-12 годов) и “My Fair Lady” (сезон 2016-17 годов) в Лирик-опере Чикаго, “The Music Man“ в Glimmerglass Opera (2012 год), «Measure for Measure» (сезон 2012-13 годов) в Goodman Theatre, “In the Garden“ в Lookinglass Theatre (сезон 2013-14 годов), “A Kid Like Jake“ в About Face Theatre (сезон 2014-15 годов), «Cat on a Hot Tin Roof» в Drury Lane Theatre (сезон 2017-18 годов).
Моя беседа с Синди Голд началась с поздравлений. В спектакле “Неприличие“ актриса замечательно играет несколько совершенно разноплановых персонажей, мгновенно перевоплощаясь то в польскую актрису еврейского происхождения Виру, гастролирующую по миру со спектаклем “Бог мести“, то в Сару – жену главного героя Якова, то в американскую актрису Эстер… Спектакль, действие которого происходит в Польше, Германии, Санкт-Петербурге, Нью-Йорке на протяжении сорока лет, основан на реальной истории еврейского писателя Шолома Аша и его театральной труппы.
– Вам нравится работать в Victory Gardens Theater?
– Да, это один из лучших театров Чикаго. Я работала в этом театре много лет назад, когда он находился еще в старом здании (теперь в нем Greenhouse Theater Center), играла в спектаклях прежнего художественного руководителя Дениса Зачека. “Неприличие“ – необычная пьеса о маленькой театральной компании. Сегодня, когда мы вновь говорим о цензуре, когда вокруг нас происходит абсолютное сумасшествие, наш спектакль оказывается очень актуальным.
– Что значит для вас быть на сцене?
– Удовольствие. Радость. У меня замечательная жизнь. Я учу других актерскому ремеслу и играю так, как учу других. Люблю играть, люблю преподавать и не могу отказаться ни от одного, ни от другого. Кстати, в “Неприличии“ играют две мои бывшие студентки. Одна из них училась у меня три года… Интересно встречаться с человеком на занятиях и спустя годы играть с ним на одной сцене. Это очень русский подход. Прямо по Станиславскому…
– Что самое тяжелое в актерском ремесле?
– Выносливость. Этим летом я играла Большую Ма в спектакле “Кошка на раскаленной крыше“ в Drury Lane Theatre. У нас было восемь-девять спектаклей в неделю. Я очень уставала. Сейчас в Victory Gardens Theater мы играем шесть спектаклей в неделю.
– Какие качества необходимы, чтобы быть хорошим актером?
– Хорошее воображение. Способность быть на сцене ранимой, уязвимой. Ум. Умные актеры играют лучше. Мне нравятся умные актеры.
– Когда вам предлагают новую роль, на что вы смотрите в первую очередь?
– Литературный материал, люди, с которыми придется работать, деньги. Чтобы согласиться, мне хотелось бы иметь два из трех компонентов. Я не могу участвовать в спектакле только из-за денег. Я делала это много раз, когда была моложе, сейчас – нет. Если не повезло с партнерами и не так интересна пьеса, неважно, сколько денег я получу. Результата все равно не будет. У меня есть постоянная преподавательская работа в университете. Я пользуюсь этим привилегированным положением и выбираю, а не соглашаюсь на все подряд.
– Вы любите импровизацию на сцене?
– Когда я была моложе, работала в труппе (Improv Company), основу которой составляли импровизации. Мы гастролировали по Флориде, играли в Бостоне, Нью-Йорке… Я обожала импровизации. Но мне кажется, что импровизация для молодых.
– Что вам ближе: режиссер показывающий или рассказывающий?
– Я предпочитаю сама создавать свою роль. Если режиссер предписывает, как и что играть, он подавляет мои идеи. Если режиссер умный, мы всегда найдем общий язык. У каждого режиссера свой подход. Есть режиссеры, которые хотят слишком многого слишко быстро. Другие предпочитают, чтобы актеры сами шли своим путем и в результате пришли к нужному решению. Это я люблю больше всего…
– Что вы не принимаете в режиссерах?
– Мне не нравится, когда у режиссера нет идей или когда режиссер упивается своей властью, говоря грубости, репетируя на повышенных тонах. Правда, такое случается редко, особенно в Чикаго.
– Синди, расскажите, пожалуйста, о семье, вашем детстве.
– Я родилась в Бостоне, штат Массачусетс. Дедушка из Житомира (раньше – Россия, теперь – Украина), бабушка – из Румынии. Пятнадцать лет назад мой брат побывал в Житомире и усыновил двоих детей. В семье говорили на идиш. Кстати, в “Неприличии” мы немного говорим на идиш, русском, китайском, французском, немецком. Одной из моих обязанностей в спектакле было поставить разные диалекты. Обычно я не совмещаю эту работу с актерской, но в этот раз согласилась… Я помню, в детстве много переезжала с места на место. Мы жили в Бостоне, Балтиморе, несколько лет – в Лондоне, около четырех лет – в Майами. Мой отец был профессором-анестезиологом, преподавал в разных университетах, обожал путешествовать. Мы ездили с ним.
– Вы помните ваши первые театральные впечатления?
– Мой дядя ставил любительские спектакли в синагоге в Филадельфии (мы и там пожили несколько лет). Я помню его на вечеринке и в мюзикле “Скрипач на крыше“. Мне было тогда три-четыре года. Дядя обожал театр! Его спектакли стали для меня введением в театральный мир. В школе у меня был очень хороший театральный педагог. Он еще больше разжег мой интерес к театру. Я была очень активной девочкой: записалась в актерский и танцевальный классы, училась игре на фортепиано, пела… Не думала быть актрисой до старших классов школы – хотела стать учительницей.
– Как ваши родители прореагировали на ваше решение стать актрисой?
– Они не возражали. Мой дедушка приехал в Америку, когда ему было четыре года, выучился и стал врачом. Мой папа – врач. Конечно, они бы мечтали, чтобы я пошла по медицинскому пути, но я не интересовалась этой областью, и они не уговаривали меня. У нас в семье много музыкантов. Двоюродная сестра – композитор-песенник, лауреат премии “Грэмми“ Джули Голд. А вот актеров до меня в семье не было… Я закончила Бостонский университет по специальности “Театр”, диплом мастера получила по двухлетней программе Alabama Shakespeare Festival. Я была членом труппы, мы играли вместе, были одной большой семьей.
– Сколько вам было лет, когда вы участвовали в первом кастинге?
– Примерно двадцать – двадцать один. Я была счастлива. Устала от учебы и хотела вырваться в свободный мир театра. Первые годы после колледжа я жила в Бостоне. Днем работала, вечером репетировала и играла в спектаклях, ездила в туры по стране. Потом переехала в Нью-Йорк и проходила кастинги на протяжении следующих десяти лет. А совсем первые пробы я проходила на телевидении в девять лет для какой-то образовательной программы.
– Как вы переживали неудачи?
– Спокойно. Именно поэтому я смогла остаться в этой профессии. Люди, которые не принимают провалов, обычно уходят из актерской среды.
– Вы помните вашу первую главную роль?
– Когда я была в колледже, прошла конкурс в бостонскую театральную компанию импровизации – бостонский вариант Second City. Это был прекрасный опыт узнать, что такое комедия, и попробовать себя в разных ролях.
– Что для вас самое главное в педагогической деятельности?
– Для меня очень важно, что мы учимся доверять друг другу и строим взаимоотношения друг с другом, как ансамбль. Главное – уважать друг друга, иметь одни этические правила. В нашем университете – двенадцать педагогов по актерскому мастерству. Я – одна из них. Студенты приходят к нам в студию и остаются на несколько лет. Я веду студентов, начиная со второго года обучения. Преподаю три курса – “Acting I: Principles of Characterization“, “Acting II: Analysis and Performance“, “Acting III: Problems in Style“. В каждой четверти мы специализируемся на определенной теме. Например, первая четверть второго года – Греция, вторая – Шекспир, третья – Чехов, иногда – Ибсен. Все педагоги преподают одну тему, но все – по-разному.
– Мне кажется, играть на сцене – все равно, что дышать, ходить, говорить… С этим даром рождаются. Разве можно этому научить?
– Можно. В Северо-Западном университете все студенты очень умные, целеустремленные, усидчивые. Может быть, кто-то уже был на Бродвее или снялся в кино, а другой сыграл один любительский спектакль в Канзасе или Айове. У них нет ничего общего, кроме одного – интеллекта и желания работать. И это зачастую помогает. Я знаю такие примеры. На первом курсе у меня учатся сто десять человек. К последнему курсу остается примерно шестьдесят.
– Сколько из них становятся профессиональными актерами?
– Примерно сорок из них думают, что станут актерами. Через несколько лет – двадцать. В конце – может быть, пять. Но студенты не пришли изучать только актерское ремесло. Они выбрали университет, чтобы изучать жизнь, людей, политику, и т.д. Театр – один из инструментов познания мира.
– Какие самые престижные театральные школы в Америке?
– Йельская театральная школа – номер один. После Йельской – Джульярд. (Многие люди поспорят с этим и скажут, что Джульярдская школа – первая в стране.) Потом идет целая группа университетов, среди которых Северо-Западный, Нью-Йоркский, Мичиганский, университеты Вашингтона, Сиэттла, Southern Methodist University в Далласе, и т.д.
– Как выживают профессиональные актеры?
– Трудно. Опять же, поскольку я преподаю в университете, мне в этом отношении гораздо легче. Если бы я была только актрисой, искала бы постоянную работу или стремилась попасть в телевизионные шоу, которые постоянно снимаются в Чикаго. Чикаго – третий город в стране (после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса) по количеству снимающихся телевизионных шоу и сериалов, а в смысле разнообразия и театральной аудитории – первый. В Чикаго выпускаются такие сериалы, как “Chicago Fire”, “Chicago P.D.“ На западе Чикаго построена крупная киностудия. Все больше и больше актеров приезжают сюда. По количеству театров Чикаго – невероятно богатый город. На прошлых выходных я могла бы посмотреть сорок девять спектаклей. Это очень много…
– Какие театры вы любите?
– Я поддерживаю маленькие театры. У меня годовая подписка на два любимых – Steep Theatre и Gift Theatre. Там служат актеры, не входящие в театральный профсоюз (Non-Union). У них, как правило, есть другая постоянная работа. Они всегда в поиске, активны, энергичны. В этих театрах прекрасные актерские и режиссерские работы. Им нужны деньги гораздо больше, чем крупным театрам. Часто Творчество с большой буквы вы встретите именно в таких театрах.
– К вашему списку театров я бы добавил еще два – TUTA Theatre и Trap Door Theatre.
– Конечно. Прекрасные театры. Я стараюсь не пропускать их премьер. Сама идея “storefront theatre“ родилась в Чикаго. Энтузиасты стали арендовать помещения и с нуля строить в них театральные пространства. Именно такие театры надо поддерживать в первую очередь.
– Как-то я спросил у Марты Лейви (многолетний художественный руководитель Steppenwolf Theatre, умерла в 2016 году), как она относится к постановкам Lookingglass Theatre. Она сразу скривилась и сказала, что это ближе к цирку. Для нее, как и для Анны Шапиро (нынешний художественный руководитель Steppenwolf Theatre), на первом месте всегда была литературная основа. Но ведь театр – это не только текст. Театр – искусство визуальное! Если я захочу прочесть пьесу, я могу пойти в библиотеку. Мне хотелось бы в театрах Чикаго побольше режиссерской изобретательности…
– Я обожаю Lookingglass Theatre. Кстати, в спектакле о Чарльзе Дарвине, в котором я играла (“In the Garden“), не было элементов физического театра. Там много говорили, но это было здорово, там была очень интересная режиссура и прекрасный дизайн сцены – особый мир, созданный прекрасной Колетт Палард… Я согласна с вами. Есть что-то совсем не театральное в том, что два человека сидят за столом друг напротив друга и просто разговаривают. Хотя… Время от времени я вижу очень интересные “неподвижные” постановки. Например, недавно Джон Берри (заместитель художественного руководителя Steppenwolf Theatre) поставил спектакль “You Got Older“. На сцене ничего не происходит. Все построено на способе, с которым люди общаются друг с другом. Иногда это работает и без движений… А Марта была гениальной. Она пришла в Steppenwolf молодой актрисой и через несколько лет стала художественным руководителем театра. Она умела собрать вокруг себя коллектив, была одним из немногих руководителей, которые сами не ставили. Она всегда приглашала профессиональных режиссеров. Кстати, она тоже выпускница Северо-Западного университета.
– У вас есть любимые актеры в мировом театре?
– Мэгги Смит и Роберт Стивенс – я их обожаю. Режиссер Питер Брук – я с завистью читаю о его долгом репетиционном процессе. Как бы хотелось такого опыта работы над текстом! Назову еще одного британского актера – Энтони Шер. Он потрясающий. Я никогда не забуду его Ричарда III. Он из Южной Африки. Пожалуй, это мой любимый из ныне живущих актеров… К сожалению, я не знаю неанглоязычных театров. Обычно я читаю пьесу, если иду на неанглоязычный спектакль. Помню, была в восторге от театра в Праге.
– Вам приходилось играть в русских пьесах?
– Я играла характерные роли в пьесах Чехова: дважды Марину в “Дяде Ване“, Шарлотту в “Вишневом саде“. Я люблю Чехова, преподаю театр Чехова своим студентам.
– Почему Чехов продолжает оставаться таким популярным в Америке?
– Потому что он писал на вечные темы. Интересно, как студенты от равнодушия к Чехову постепенно приходят к нему, как он их увлекает. Мы работаем с разными переводами, ищем наиболее подходящий. Через Чехова мы изучаем Россию, и это тоже безумно интересно.
– Как вы работаете с новым материалом?
– Опять же, отвечу на примере с “Неприличием”. Это третья постановка пьесы. Премьера прошла на Бродвее, вторая была в театре Гатри в Миннеаполисе. Пола Вогел была с нами две с половиной недели и все время корректировала текст. Было интересно. Иногда драматурги не желают менять ни слова. Я помню, ставила спектакль по пьесе молодого драматурга. Там был пожилой персонаж – образ, который автор написал на основе воспоминаний об отце. На репетиции автор был в такой ярости, что кинул ключи в актера со словами: “Так мой отец не говорил!” С такими авторами тяжело работать…
– Вы волнуетесь перед премьерой?
– Перед премьерой “Неприличия” мы продолжали репетиции все дни вплоть до последнего. Мы репетировали за два часа до премьеры! Пола постоянно меняла текст. Я волновалась из-за того, что боялась не запомнить последних авторских правок. Когда обычный спектакль, я не волнуюсь. Другое дело, когда что-то большое, непривычное. Например, когда я впервые вышла на сцену Лирик-оперы. Это был спектакль “Showboat” семь-восемь лет назад. Я не могла себе никогда представить, что буду петь на сцене Лирик-оперы! Я пропела там несколько фраз. А потом я оказалась в Глиммергласс-опере в Нью-Йорке. Художественный руководитель Франческа Замбелло пригласила меня в мюзикл “The Music Man”, и там я тоже пела. С этим мюзиклом султан Омана пригласил нас на гастроли в его султанат, и мы побывали в стране, где вообще нет профессиональных исполнителей. Это был очень интересный опыт – то, что мне нравится в актерской профессии.
– Вам нравится, когда режиссер приглашает вас в радикальную постановку?
– Нравится. Иногда, правда, я бываю разочарована. Но если человек знает, что он делает и я доверяю ему, то на этом пути возможны большие сюрпризы. Я люблю, когда меня толкают на эксперименты!
– Есть что-то, чего вы никогда не сделаете на сцене?
– Никогда не разденусь.
– А грубый, неприличный язык?
– Это пожалуйста. Еще я обожаю пьесы с переодеванием. В “Укрощении строптивой” в Чикагском шекспировском театре я играла мужчину, в “In the Garden” в Lookingglass – тоже. Такие роли расширяют актерские возможности. Я жду таких ролей…
– Вы снимаетесь в рекламе?
– В последние годы – нет, но раньше охотно это делала. Когда-то делала рекламу Макдоналдса.
– Какая мотивация (кроме денег) для вас сниматься в рекламе? Новый опыт?
– Меня это забавляет. Текст часто ужасный, и автора рядом нет. Так что можно импровизировать, делать что-то живее, смешнее. (К вашему вопросу об импровизации.)
– Какие роли вам запомнились больше всего?
– Спектакль “Проснись и пой” по пьесе Клиффорда Одетса (сезон 2009-10 годов) в Northlight Theatre в постановке Эми Мортон (актрисы Steppenwolf Theatre) – один из лучших театральных опытов в моей жизни. Я работала с лучшими актерами, включая Майка Нассбаума. Я очень люблю работать в Northlight Theatre… Самой важной для моей карьеры была роль Гертруды Стайн в мюзикле “Loving Repeating” композитора Стивена Флаерти и режиссера Франка Галати (2006 год). Я влюбилась в образ умной интеллектуалки, жившей в Париже в начале XX века, дружившей с Хемингуэем, Фитцжеральдом, ставшей олицетворением авангарда в культуре того времени. Она была еврейкой и лесбиянкой, и выжила в годы Второй мировой войны. После спектакля мы сделали альбом, выпустили книгу. (За роль Стайн Синди Голд была удостоена премии “Джефф”. – Прим. автора.) Работа с Галати была настоящим удовольствием. Он был педагогом Марты Лейви и Барбары Гейнс в Северо-Западном университете. И еще я бы хотела упомянуть мой недавний проект – спектакль “Кошка на раскаленной крыше” в Drury Lane Theatre.
– Когда следующий раз мы увидим вас на чикагской сцене?
– Всю осень я преподаю в университете. Что касается театральных проектов, то на весну 2019 года у меня запланирован спектакль “The Cake” по пьесе Бека Бранстеттера в Asolo Repertory Theatre в Сарасоте (Флорида). Пьеса основана на недавней истории, когда гомосексуальная пара зашла в пекарню и попросила испечь торт. В пекарне отказались. Я играю роль пекаря. Но это будет в следующем году. А в эти дни я всех приглашаю на спектакль “Неприличие” в Victory Gardens Theater.
Nota bene! Спектакль “Неприличие” идет до 4 ноября 2018 года в помещении Victory Gardens Theater по адресу: 2433 North Lincoln Avenue, Chicago, IL 60614. Абенементы и билеты на этот и другие спектакли сезона 2018-19 годов – по телефону 773-871-3000, электронной почте tickets@victorygardens.org или на сайте театра www.victorygardens.org. Для студентов и пожилых людей предусмотрены скидки. Телефон для приобретения групповых скидок – 773-328-2136.
