– В 19 лет в Пятигорске Вы мечтали о Нью-Йорке и карьере Джона Ленона. Это Ваш кумир. Как Вы смотрите сегодня на самого себя? Вы самореализовались или что-то остаётся неосуществлённым?
– Я счастлив быть тем, кто я есть. Все мои ошибки и мои успехи – это я. Я принимаю себя таким, какой я есть, и стараюсь самосовершенствоваться. И так будет всегда.
– Вы ненавидите джетлаг, но дорога занимает много места в Вашей жизни. Как вообще Вы переживаете тему дороги – в контексте «странствия» или всё же быстрого комфортного перемещения?
– Конечно же, второе. Странствия – не мое.
– Вы часто бываете за границей? Поделитесь ощущением от «тут» и «там».
– Если коротко, то “там” комфортней, а “тут” интересней.
– Что происходит со старым проектом «Прожектор»? Вы соединились со старинными партнёрами Цекало, Ургантом, Светлаковым и другими внутри программы? Все вы к этому времени имеете уже другой профессиональный и внутренний статус. Что-то новое появилось в вашем отношении к друг другу? Вообще, что изменилось?
– Это странный вопрос. Я не имею отношения к проекту “ППХ”. Все ребята – мои друзья.
– Можете назвать самые нелюбимые слова современности?
– Мне кажется, что нельзя не любить какие-то конкретные слова. Можно не любить то, что скрывается под этими словами. Лицемерие, ложь, глупость.
– В чём главное различие, на ваш взгляд, между общественным мнением в России и в Америке (или на Западе, если угодно)? Есть ощущение, что общественное мнение на Западе существует? Фейковая реальность нынешнего информационного потока, формирующего общественное мнение, на вас как-то действует?
– Я очень болезненно воспринимаю ситуацию, в которую мы все попали. Нами управляют не самые мудрые и не самые уравновешенные люди. Они ведут нас куда-то, и мы идем. Потому что, в сущности, мы – стадо. Я не о России, а о мире в целом. Общественное мнение существует везде. Информация везде служит интересам власти и того вектора, который она выстраивает. В Америке лучше, чем в России, умеют создавать иллюзию. Но суть от этого не меняется. Проблема в том, что власть сама не понимает, что она хочет соорудить, куда она хочет привести нас всех. Им кажется, что они идут верной дорогой. Но на сегодняшний день это – дорога в никуда. Можно сделать хороший фильм, высказаться, заставить задуматься. Больше, к сожалению, ничего сделать нельзя. Радует лишь то, что в мире есть огромное количество адекватных людей. Намного больше, чем кажется. Именно благодаря этому факту мы еще не оказались в полнейшей и безвозвратной жопе, в которую нас всеми силами пытаются запихнуть. Балансируем у входа, периодически окунаясь.
– Вы над мировой схваткой? Или у вас есть собственное мнение относительно того, куда движется мир?
– Мир никуда не движется. Точнее, движется по кругу. Ничего не меняется. Все глупости повторяются. Все ошибки повторяются. Я не над мировой схваткой, я просто стараюсь быть собой и делать из всего собственные выводы. Естественно, они тоже не всегда правильные, но я не прекращаю попытки.
– Вы – артист. И Вы – успешный продюсер. Природа художника сама по себе не брутальна. Как художник, Вы – не буржуазный человек, не меркантильный, конченный потребитель благ и уж, тем более, не разрушитель. В роли продюсера Вы не можете не вставать на противоположную сторону. Как вы приспосабливаетесь к этим ипостасям?
– Я могу и должен не вставать ни на какие стороны, кроме своей. Надо стараться оставаться человеком, и все будет хорошо. Надо слушать в первую очередь себя, а не дружный хор дебилов, поющий тебе в уши.
– Вы уже делились мнением относительно некоторых западных тенденций в шоу-бизнесе и социальной сфере. Какие из них самые тухлые или дикие на Ваш взгляд?
– Мне не нравится постоянная потребность общества (неважно, западного или российского) кого-нибудь растаптывать. Устраивать травлю. Не уметь прощать. Вымещать свои комплексы на тех, кто в силу тех или иных обстоятельств подставился или попался под горячую руку. Торжество слабого над сильным. Издевательства над раненым львом. Такой вид спорта. Последние события с историями про харрасмент – яркий пример (я не о явлении в целом, а о крайностях). До этого были Майкл Джексон, Майк Тайсон. Еще раньше – Пушкин, Байрон. И многие другие. Ничего не меняется. Общество любит вести себя как маленькая обидчивая тринадцатилетняя “сучка”.
– Назовите имена Ваших любимых комиков. И у кого вообще Вы в этой жизни учитесь? Что смотрите?
– Я больше люблю не комиков, а тех, кто умеет живо и точно рассуждать о жизни. Делать это без чувства юмора невозможно. Мне близки Гоголь, Пушкин, Жванецкий, Довлатов, Иртеньев, Марк Твен, Джордж Карлин, Луи Си Кей, Ларри Дэвид, Джерри Сайнфилд, Рики Джервейс.
– Вам приходилось исправлять какие-то свои ошибки? Как это было? Вы вообще верите в исправление? И что, на Ваш взгляд, нельзя исправить?
– Как написал Сергей Довлатов – “непоправима только смерть”. Вся жизнь человека есть работа над собой и над своими ошибками.
– Дружба между мужчиной и женщиной существует?
– Да. Конечно, существует. Но это понимание пришло ко мне после тридцати.
– Вы любите роскошь? У Вас крутой кабинет в Москве. Какие вещи Вам по жизни реально дороги?
– Роскошь не люблю, люблю комфорт. А граница между комфортом и роскошью у каждого своя. Главное, что мне нужно – это время и личное пространство.
– Чего сегодня, по-настоящему, не достаёт простому человеку в России? Вообще бывают, на Ваш взгляд, простые люди?
– Все люди разные. Надо у каждого конкретно спрашивать, чего ему не достает.
Вопросы задавала Марина Максимик