– Одна из самых сложных сцен “Птичьего короба”: главная героиня собирается броситься в реку с двумя детьми. Ты сама мать. Пожалуйста, расскажи об этой сцене, и о том, как ты была напугана.
– Знаешь, честно говоря, это была не самая страшная часть фильма для меня. Просто с точки зрения логистики все хотят, чтобы актеры были в безопасности. Мы были действительно защищены, и вокруг нас всегда были члены команды, на случай, если что-то пойдёт не так. Поэтому это было не самое сложное. Самое трудное для меня было быть жестокой к детям. Это было действительно трудно, потому что они не были моими собственными детьми, и у них были красивые, невинные лица. Эти дети ещё не знали, как нужно жить в этом жестоком мире. Моя героиня должна была быть уверена, что с детьми всё в порядке. Ей было горько, ведь она всё чувствовала – это было самое тяжёлое для неё. Но когда мы оказались в реке, мы ощущали себя в безопасности.
– Вы все время находитесь на публике – как вы справляетесь, если вашего ребенка нужно остановить или необходимо побеседовать с ним?
– У меня хорошие дети. Я думаю, что достаточно напугала их, они не хотят быть на людях. У моих детей никогда не было внезапного срыва, возможно потому, что я была рядом в течение долгого времени: я всегда боюсь, что с ними что-то случится, поэтому мы всегда вместе.
Они меня слушают, но они дети и они играют. Впрочем, у меня никогда не было проблем с ними, слава Богу. Они не такие, как я, они не такие, какой я была, когда была ребенком. Слава Богу!
– И они не боятся папарацци?
– Конечно, они, безусловно, очень боятся их. Но я всегда должна напоминать им, что ничего не случится. Нужно держать голову опущенной и продолжать идти. Но есть в нашем мире вещи и похуже, чем папарацци, папарацци теперь на самом деле в категории хороших парней – по сравнению с другими вещами, которые существуют в мире. (Смеется) Я не люблю папарацци, они не умеют фотографировать.
Я обычно стараюсь держать моих детей подальше от глаз публики, поэтому обычно вы видите большую руку, закрывающую лицо ребенка и наклоняющую его к полу. Я думаю, что в конце концов я расслаблюсь и просто позволю им постоять за себя. Я вытолкну их в мир, когда придет время.
– Насколько педантичной была твоя мама, и всегда ли ты слушала маму?
– Моя мать была немкой. (Смех) Это всё, что нужно сказать. Моя мать была невероятно строгой. Раньше я думала, что она не доверяет мне только из-за меня, но теперь, когда я сама стала родителем, я вижу, что она была более строгой, поскольку мы жили в Соединенных Штатах, а не в Германии.
Я думаю, на своей родине она бы чувствовала себя в большей безопасности, она бы знала, что у неё есть семья, традиция и культура, которые она понимает.
Я не думаю, что она когда-либо чувствовала, что понимает американскую культуру так же хорошо, как свою, и она больше опасалась за нас здесь. Поэтому в Германии она была к нам более снисходительна, чем здесь. Но оглядываясь назад, я вспоминаю, что была ребенком, который не признавал авторитеты и считал себя очень умным.
Я никогда не делала ничего плохого, я не была ребенком, который сбегал из дома, чтобы напроказить, но я часто бросала матери вызов.
И теперь, когда у меня есть потрясающая дочь, которая делает со мной то же самое (смех), я отступаю на шаг и наблюдаю, и я строга в этом отношении, я хочу, чтобы дети были вежливыми и добрыми, но я также хочу, чтобы они были детьми и чтобы мы хорошо проводили время вместе.
Поэтому мне приходится часто отступать, ведь вся моя строгость происходит из страха.
Мне нужно перестать бояться, нужно просто помнить, что это только сегодня, и что есть радость, и что у меня есть маленькая дочь. Она – это я тысячу раз, и моя мать смеется в этот момент – она всегда говорила: подожди, пока у тебя самой будут дочери…
Она послала мне правильную дочь.
– Как вы сработались с режиссёром Сюзанной Бир, что она за человек и режиссер, и что ты увидела в её работе, что заставило тебя действительно захотеть работать с ней? Вы познакомились давным-давно и некоторое время пытались работать вместе. Не так ли?
– Спасибо, что спросили, она – необыкновенная. Я много говорила об этом, и я не против повторить: это первый раз, когда мне пришлось работать с кем-то, кто позволил мне на 100 процентов сделать всё, что я могла предложить, независимо от того, работало это или нет.
И она проделывает это со всеми, она подбирает актёров, а затем позволяет вам работать, она манипулирует и проектирует, и она невероятна. Она кинорежиссер и автор, и она строитель, и вы можете видеть, что она строит.
Мне нравилось, как мы с ней сотрудничали. Все были обеспокоены тем, что мы ссоримся, и все видели, как она ходила, заламывая руки, а потом я ходила, заламывая руки. Но нам нравилось проводить время вместе. Я работала с ней тысячу раз, снова и снова. И я видела много её работ.
А потом мы получили этот сценарий одновременно, и мы обе прочли сценарий несколько лет назад, но не сработало, а затем мы вместе прочли его, когда она была в самолете, и когда она приземлилась, она уже была увлечена этим сценарием. Так что мы должны были работать вместе, и это было потрясающе.
Перевод Дмитрия Якубова
