Профессор Александр Козлов: “В Америке я нашел Бога”

Александр Козлов – доктор наук, профессор из Казани, в России занимался разработками военных лазеров и элементов ракетных двигателей. При этом он Лауреат научной премии НАТО и стипендиат Королевского Oбщества Великобритании… Сейчас Александр успешно работает по специальности в Чикаго, куда приехал, в первую очередь, в поисках Высшего.

Александр, для начала расскажите, пожалуйста, как Вы стали физиком?
Мое детство прошло в Кировской области России, куда репрессированного в сталинские годы отца сослали на 9 лет валить лес. В школе мне очень легко давалась физика, без проблем “щелкал” задачки. Одновременно я успешно занимался легкой атлетикой. Поэтому, когда я приехал в Казань поступать в ВУЗ, надо было выбирать – получать спортивное или техническое образование. После приезда выяснилось, что недалеко от вокзала находится Авиационный институт, до физкультурного же надо добираться на троллейбусе. Я подал документы в ближайший Авиационный, после чего осознал, что другого пути уже нет. Тогда ведь подавать эти самые документы можно было лишь в одно место. Так и началась моя карьера физика.

Авиационный я закончил по специальности Ракетные двигатели. Затем была аспирантура, где я занимался изучением тепловых процессов в ракетных двигателях, а также фундаментальными исследованиями в термофизике. Позднее защитил кандидатскую, а в 94-м докторскую диссертацию, стал заведовать лабораторией. В свои 36 лет я был самым молодым доктором наук и профессором в институте.

Мы проводили исследования для двигателей разных систем – от гражданских самолетов до боевых тактических и межконтинентальных баллистических ракет. Кроме того, к нам обращались за помощью представители промышленности, если возникали какие-то проблемы, связанные с двигателями. Например, когда в 1986 году в США произошел взрыв многоразового космического корабля “Челенджер”, перед нами была поставлена задача найти решения, которые бы предотвратили подобную ситуацию с нашими ракетами. У нас ведь тоже имелись двигатели, работающие на твердом топливе, как взорвавшийся ускоритель “Челенджера”. Мы знали, что к трагедии привели колебания давления в камере сгорания двигателя, из-за которых в топливе образовались трещины, площадь его поверхности резко возросла, а дальше – взрыв.

То есть, Вы имели и прямое отношение к стратегическим ракетным разработкам в военной отрасли?
Да, но не только к ракетным. Мы проводили также исследования, связанные с боевыми лазерами, которые должны были уничтожать ракеты и самолеты противника. Это было ответом на программу Стратегической Оборонной Инициативы (СОИ) США, объявленную в 1983 году. Хотя мы не занимались лазерами, но “лазерную” тему поручили нам, а не тем, кто специализировался в лазерах. Так обеспечивали дополнительную секретность. С нашим участием разрабатывали лазеры для космических кораблей и самолетов. Правда, позднее оказалось, что их мощности недостаточно для поражения целей на больших расстояниях. Зато в результате этих разработок была создана лазерная система для резки металлов. Впрочем, непосредственно мы занимались не самими лазерами, а системами их накачки. Речь о том, что для лазера нужен газ. Если такое оружие устанавливалось на самолете, то после его применения приходилось возвращаться на базу и дозаправлять газ в специальный газовый баллон. При заправке, которую нужно было производить быстро, возникал ряд проблем, связанных с повышением давления и температуры в баллоне, что могло привести к взрыву. Эти проблемы мы и решали.

А каким образом Вами заинтересовалось НАТО? Тем более, Ваш институт, вероятно, был закрытым?
Мы занимались также вопросами охлаждения лопаток турбин в двигателях. В 1997-м году, через 3 года после защиты докторской, меня пригласили работать в Великобританию и дали стипендию Королевского Общества. За пять лет до этого в институте я подал заявление с просьбой отозвать мой допуск к секретным проектам. Заявление со скрипом подписали, так что я с семьей смог спокойно выехать на работу за рубеж. В Кардиффском Университете Уэльса продолжал заниматься проблемами охлаждения лопаток турбин. А через полгода британские коллеги предложили мне подать заявку на грант НАТО для развития мирных исследований в моей российской лаборатории. Дело в том, что на развалинах Советского Союза активно происходила конверсия оборонных предприятий. Очевидно, блок НАТО стремился максимально переключить российских ученых с военных исследований на гражданские. Поэтому грант НАТО, который я получил на конкурсной основе в 1998-м, был направлен на то, чтобы мы в России продолжали мирную деятельность – вместо исследований, связанных с “оборонкой”. Сумма гранта составляла 50 тыс. долларов – по тем временам приличные деньги. Я вернулся в Казань в качестве руководителя этого проекта. На полученные деньги мы закупали оборудование и проводили исследования.

Ну, а как Вы оказались в США?
В 2000-м году меня пригласили работать в Чикаго, в Институт Газовых Технологий (Gas Technology Institute). Позвал меня старый знакомый, выпускник МВТУ им. Баумана, который давно эмигрировал в США по еврейской линии и работал в этом чикагском институте. Хотя в Казани мне было совсем неплохо – продолжались исследования по полученному гранту, я заведовал лабораторией в Академии Наук, руководил аспирантами и докторантами. Денег хватало, я получал гранты, научные стипендии, награды… Но случилось так, что несколькими годами раньше я уверовал в Бога. Каким-то образом понял, что не так живу, а жизнь моя пролетает. Начал искать Бога. Читал Библию, но не мог понять, что это за Бог, чего Он хочет от меня? Ходил в православную церковь, ездил в монастырь, но вопросы оставались. Однажды, когда я еще работал в Великобритании, по дороге в Университет я увидел надпись на стене маленькой церкви: “Христос Иисус пришел в мир спасти грешников. 1 Тим.1:15”. Я заглянул в эту церковь, сказал, что ищу Бога, и надпись на стене адресована ко мне. Именно в тот день я понял – одной веры в существование Бога недостаточно.

Получив приглашение на работу в Штаты я подумал: “Америка – как раз та страна, где хорошо знают о Боге. Именно там я смогу больше узнать о Нем”. Эта мысль, как ни странно, и стала главной для меня при принятии решения. Меня пригласили на интервью в Чикаго, а затем прислали официальное приглашение на работу. Я получил рабочую визу, и мы всей семьей приехали в Америку. С тех пор работаю в том же институте.

Кстати, мой английский сначала был совсем слабым, так что институт нанял специально для меня учителя английского, и я оставался после работы, чтобы учить английский.

А премия НАТО была позднее?
Когда я уехал в США, работы по гранту НАТО еще продолжались. Через год после переезда мне сообщили, что я стал лауреатом научной премии НАТО, и меня пригласили на церемонию награждения в Брюссель, в штаб-квартиру НАТО. Там ко мне подошел один из замминистров тогдашнего российского правительства и спросил: “А ты чего нас не предупредил? Мы бы это так развернули!”. А я подумал: “Eсли бы я находился в России, меня, возможно, и не пустили бы на это награждение”.

Грин-карту Вы тоже получали через институт?
Нет, это был бы слишком хлопотный путь. Поэтому подавал на грин-карту сам по категории выдающихся ученых. Предоставил список всех своих научных трудов, званий, наград… Грин-карту дали быстро. Помогло то, что как раз в то время я получил премию НАТО. Затем стал и гражданином США.

В чем сейчас заключается Ваша работа?
Я занимаюсь разными научными проектами. Большинство из них связаны с использованием природного газа, например, с разработкой камер сгорания и горелок – от промышленных образцов до бытовых устройств. Один из последних интересных проектов выполняется по заказу Министерства Энергетики США. Проект связан с разработкой комбинированной системы генерации электричества и нагрева воды для дома на основе двигателя Стирлинга. В отличие от двигателя внутреннего сгорания, к двигателю Стирлинга тепло подводится снаружи. В частности, такие двигатели используются для преобразования солнечной энергии в электричество. Это бесшумный двигатель, поэтому его можно использовать на подводных лодках, где важна скрытность.

Значит ли это, что Вы занимаетесь и военными разработками – только теперь уже в США?
Лично я пока нет, но в нашем институте имеются проекты, связанные с заказами Министерства Обороны США.

Как сочетается Ваша глубокая вера в Бога, которая привела Вас сюда, с деятельностью ученого-термофизика? Нет ли здесь противоречия?
Нисколько. Физика описывает материальный мир, в то время как вера в Бога – вещь духовная. Это два разных мира, и познаются они по-разному. Если материальный мир познается на основании наблюдений, фактов и теорий, то духовный мир познается верой. Физика не изучает духовный мир, поэтому она не может отрицать или доказать его наличие. В общем, вера в невидимого Бога не мешает мне заниматься исследованием того, что сотворил Бог.

Что для Вас является основной ценностью американской жизни?
Я не могу ответить напрямую на этот вопрос – я не живу типичной американской жизнью, и у меня нет “американской мечты”. Когда я поверил Богу, то стал жить Его жизнью. Америка действительно оказалась страной, где много знают о Боге. Огромное количество библейской литературы, множество общин верующих способствует познанию Бога. После многочисленных хождений по общинам верующих я нашел Бога, которого я не знал. Вот уже 8 лет я являюсь старейшиной еврейской Мессианской общины “Бейт Эмет”, которая собирается по субботам в Palatine. Мы верим, что Машиах, которого ждет и ждал еврейский народ, уже пришел и Его зовут Иешуа. Поэтому можно сказать, что в Америке я нашел не просто Бога, а еврейского Бога,

Огромное благословение для меня то, что я, по сути, стал частью еврейского народа. Бог родил меня заново, все достижения перестали быть для меня главными, я перестал искать славы.

Расскажите немного о своей семье.
Моя жена музыкант. Она закончила Казанскую консерваторию по классу виолончели, больше 20-ти лет играла в оркестре оперного театра. Сейчас преподает в Чикаго, обучая игре на фортепиано и виолончели. Старшему сыну 31 год, он учится на бизнес-администратора, младшему 22 – у него своя компания, которая занимается компьютерными системами.

Спасибо Вам за интересную и, подчас, неожиданную беседу!