Полина Паин: “Верю во второй закон термодинамики”

Полина Паин, профессор химии в Loyola University, рассказывает о своих научных интересах, которые лежат на стыке химии, биологии и педагогики. Мы расспросили Полину о ее образовании, педагогическом опыте, узнали ее мнение о коронавирусе, сегодняшней молодежи, влиянии внешкольной деятельности на академическую успеваемость. Но главное – подзарядились от Полины ее природным оптимизмом и верой в науку.

Полина, кто вы в первую очередь – ученый-химик или преподаватель?

Наверное, я могу себя назвать преподаватель — исследователь. Потому что меня прельщает исследовательская работа, но при этом круг моих научных интересов очень широк: от химии и биохимии, которые я сейчас преподаю, до педагогики. Вот, например, в последнее время я получила несколько грантов и благодаря им – возможность привлекать студентов на исследования именно педагогического направления.

В чем заключаются эти исследования?

Началось все с того, что моя мама – доцент в медицинском университете в России, она химик и кандидат педагогических наук. Ее сфера научных интересов – влияние внеклассной деятельности студентов на академический процесс. Моя мама – очень интересный человек, и я с удовольствием обсуждаю с ней по телефону, в том числе, и эту тему. Мама меня настолько вдохновила, что я решила исследовать, что же происходит у нас, в Америке. В колледжах есть большое количество клубов, спортивных занятий – и вопрос: мешает это, помогает это или никак не влияет на академическую успеваемость студентов? Я как преподаватель ясно вижу, что каким-то детям учеба дается легко, кто-то справляется с трудом, а кто-то вообще не справляется. Влияет ли на это внешкольная деятельность? Мне было интересно узнать. Так вот, мы провели такое научное исследование, опубликовали работу, в которой доказали положительную корреляцию между внеклассной работой и успеваемостью. Проект окончился, но тут грянула пандемия, и все ушли учиться в онлайн. Все сразу же кардинально изменилось. И сейчас мы со студентами делаем новое исследование. Посмотрим, что получится.

А ваше личное отношение к внеклассной деятельности какое? Вам это помогало в учебе?

Это будет ненаучный ответ, но исходя из личного опыта считаю, что это здорово помогает. Родители нас с сестрой воспитывали так, что мы все время были заняты. Мой папа – педагог по образованию, человек с очень широким кругом интересов. Он был директором школы, руководил театром кукол, активно внедрял детский спорт у нас в Оренбурге, много еще всего можно про него рассказать. И он нас, детей, тоже во все вовлекал. Я всегда занималась и продолжаю заниматься спортом, музыкой, играю на гитаре, пою. Я верю в то, что очень важно иметь дополнительные увлечения.

Расскажите о спорте в вашей жизни.

В детстве и юношестве я профессионально занималась настольным теннисом, участвовала в соревнованиях, в Израиле, где училась в университете, выступала за сборную университета. Сейчас продолжаю играть уже для своего удовольствия. Я даже в Лойоле организовала для студентов клуб настольного тенниса.

Кстати, моя любовь к спорту привела к участию в еще одном интересном проекте. До пандемии я часто бывала в фитнес-центре и мне не давала покоя одна мысль – я смотрела на то, как десяток-другой человек сосредоточенно бегут на беговых дорожках или крутят педали велотренажеров – и вырабатывают массу энергии, которая улетучивается в пространство. Да еще помещение охлаждается при помощи кондиционера – ведь спортсменам жарко. У меня, как я шучу, как у религиозного химика, верующего во второй закон термодинамики, при мысли от потери этой энергии волосы дыбом становятся. И как результат – мы с одним моим студентом сейчас работаем над проектом, хотим эту механическую энергию перерабатывать в электрическую. Если, например, принтеры у нас в университете будут работать на энергии, вырабатываемой на спортивных тренажерах в наших джимах, – это будет здорово. Я вообще считаю, что разумное использование энергии – очень живой вопрос, конечно, не надо впадать в экстрим, но вдумчиво относиться нужно.

Этот проект – это даже не биохимия, это, наверное, физика, физкультура. Полина, у меня складывается впечатление, что ваши интересы все время – на стыке двух, трех, четырех наук. Это ваша личная особенность или вообще наука идет по этому пути?

Мне кажется, что туда идет наука. Ну и я за ней. Я закончила биохимический факультет в Technion (Israel Institute of Technology) в Израиле, моя PhD степень получена в интердисциплинарной программе по нанотехнологиям. Многие мои исследования – это стык химии, биологии, педагогики, физики и так далее.

Вы ведь не только на стыке наук, но и на стыке стран?

Да, так получилось, что треть своей жизни я прожила в России, вторую треть – в Израиле, и вот сейчас – Америка.

Давайте поговорим про Израиль. Как вы туда попали?

Я окончила школу в девяностые годы. В Оренбурге, где мы тогда жили, времена были дикие. По улицам было страшно ходить. И родители решили отправить меня учиться в Израиль. Я уехала туда по специальной учебной программе одна в 17 лет, нас поселили где-то в пустыне на границе с Египтом. Я была в шоке, честно говоря. Но потом, после нескольких месяцев изучения иврита, я подтвердила школьный диплом и поступила в Технион. Хочу сказать, что это была самая классная пора в моей жизни. Мы жили в общежитии, постоянно общались, спорили на всякие важные темы, решали какие-то задачки. Это была очень творческая, очень продуктивная атмосфера. Честно говоря, столько талантливых людей, собранных в одном месте, мне больше не встречалось. Я имею в виду и студентов, и преподавателей Техниона – я могу целый час перечислять людей, с которыми там пересекалась, добившихся больших высот каждый в своей сфере деятельности.

Получается, что израильская часть вашей жизни была в основном посвящена учебе?

Да, я сначала закончила undergraduate программу, потом получила мастера, потом училась в PhD программе. Так уж получилось, что хотя мое академическое продвижение поддерживалось моими научными интересами, подхлестывалось оно сложившейся жизненной необходимостью – мне нужно было где-то и на что-то жить.

А как появилась Америка?

В Израиле принято, что если хочешь заниматься научной карьерой, надо на Post Doctorate стажировку ехать заграницу – страна маленькая, надо расширять научный круг общения. Вторая причина – мне хотелось приключений, посмотреть мир. И так получилось, что мне удалось попасть в Northwestern University в Чикаго, там я проработала два года. Мне очень нравилось, хотя было сложно, тема была совершенно новая – разработка вакцины против СПИДа, моя работа была связана с математическими моделями проникновения вируса.

И чем вы занялись после окончания этой стажировки?

Когда финансирование этого проекта закончилось, я начала искать варианты. Конечно, самым простым было вернуться в Израиль. Но это было посередине учебного года, старшая дочка только-только привыкла к американской школе и английскому языку, младшему сыну было пять, и иврит он вообще не знал. И я решила попробовать поискать работу здесь. Я подала резюме на две чикагских вакансии (чтобы было понятно, обычно, чтобы получить профессорскую работу после Post Doctorate, люди резюме рассылают сотнями и готовы ехать в любую точку страны). И чудо – меня взяли в Loyola University. Я считаю, что я просто выиграла лотерейный билет. И я стала преподавать на Pre-med и Pre-health программе – учить студентов, которые планируют поступать в медицинскую школу.

Сложно было поначалу?

Было очень сложно в первую очередь из-за английского. В Израиле используются очень многие англоязычные термины, но произносятся по-другому. Первое время, чтобы прочитать пятидесятиминутную лекцию, мне нужно было потратить два-три дня на подготовку. Еще мне пришлось привыкать к американскому, более потребительскому отношению студентов к преподавателям: “Я плачу деньги, учите меня…” Но постепенно втянулась, мне очень нравится преподавать, это действительно мое.

Какая она, сегодняшняя американская молодежь?

Я не могу судить обо всех, но те ребята, которые пришли в Лойолу и хотят стать врачами – это великолепные, очень мотивированные люди. Честно говоря, один из главных плюсов моей работы – это возможность встречать необыкновенных людей, и что поражает – это люди такие молодые. Поэтому я не сторонник иногда встречающегося подхода: что за молодежь пошла, вот мы в свое время… Боже, нет. Сегодняшняя молодежь – просто замечательная, я восхищаюсь своими студентами. И то, что я могу им помочь, поддержать, дать дорогу этим талантливым девочкам и мальчикам, меня очень вдохновляет. Я верю в наше молодое поколение, мы можем спать спокойно!

На долю этого поколения выпала пандемия. Во времена всеобщего онлайн обучения тяжело преподавать? А учиться?

Я уже довольно давно интересуюсь онлайн образованием, еще до пандемии, это входит в мои научные интересы, и у меня довольно много наработок. Могу однозначно сказать, что это очень непросто. Однако для меня это кажется интересным, я даже воспринимаю это как некоторый вызов мне как преподавателю – и поэтому я с удовольствием осваиваю новые горизонты. Однако я понимаю, что многим педагогам, особенно школьным – это очень тяжело. Точно также и детям – кому-то онлайн учиться легко, удобно и эффективно, а кому-то – сложно. Очень важно иметь возможность выбора, которую пандемия нам, к сожалению, не предоставила. Но я уверена, что в будущем такой выбор будет, и каждый будет выбирать по себе.

Раз уж разговор зашел о пандемии, можно в заключение нашей беседы несколько слов о коронавирусе с точки зрения ученого биохимика?

Как биохимик я восхищена элегантностью решения, которое положено в основу mRNA-вакцины. И вижу, хоть это может прозвучать и странно, плюс от эпидемии коронавируса в том, что многим стала очевидной польза вкладывания средств в фундаментальную науку. Вакцина родилась из того самого “научного шума”, который создают ученые, занимающиеся на первый взгляд не очень прикладными вещами, которые вроде бы не несут практической пользы. Но без этого “научного шума” невозможен научный прогресс и было бы нереально так быстро разработать вакцину. Поэтому, надеюсь, в фундаментальную науку и в будущем будут вкладывать средства.

Спасибо, Полина, за то, что поделились своей историей, а также за ваш природный оптимизм и веру в науку и нашу молодёжь.