В 2005 ГОДУ Я ОБРАТИЛСЯ К ВЛАДЫКЕ АЛИПИЮ С ПРОСЬБОЙ РАССКАЗАТЬ О СВОЕЙ ЖИЗНИ. ЭТОТ РАССКАЗ С НЕКОТОРЫМИ СОКРАЩЕНИЯМИ МЫ И ПУБЛИКУЕМ СЕГОДНЯ.
Я родился в Херсонской области, в большом селе Новая Маячка, 19 декабря 1926 г.
Имя отца моего было Михаил Гаманович, а матери — Людмила, урождённая Мартынова. Моё имя в миру было Николай.
По профессии мой отец был кузнецом.
В это время уже был во власти Сталин. Вскоре началась коллективизация и “раскулачивание”. Дедушка по матери был состоятельным и поэтому подвергся раскулачиванию. Почему-то он оказался в тюрьме и вскоре там умер — не выдержало сердце.
В то время уже нельзя было иметь собственную кузницу, а потому родственники-кузнецы разъехались в разные стороны. При моей жизни мы поменяли три села. Последнее село было Федоровка. Там была только 4-летняя школа. Для дальнейшего образования нужно было ходить в соседнее село — Кучеряво-Володимировку. Преподавание шло по-украински, но был также русский язык и русская литература.
А потом — война.
Она началась 22 июня, а в августе немцы были уже у нас.
Вскоре немцы стали набирать рабочих для Германии. Первый набор был добровольным. Но вскоре стали приходить от них вести, что условия очень плохие. И уже никто не хотел ехать добровольно. Стали набирать уже в принудительном порядке. Таким образом в этот набор попал и я.
Привезли нас в Берлин, а там уже распределили кого куда.
Жизнь начиналась в 5 часов утра.
На завтрак давали 300 г хлеба, чайную ложечку сахара, тонкий квадратик маргарина, иногда тонкое кольцо искусственной колбасы и чай.
Затем строили в колонну, считали и в сопровождении полицейского мы шли на работу. Завод был машиностроительный. По окончании работы нас снова строили в колонну, считали и так же с полицейским мы возвращались назад. По возвращении мы получали порцию баланды, лагерный суп.
Я пробыл в этом лагере около двух месяцев. Комендантом лагеря был, по-видимому, русский немец. Однажды он посетил завод и зашёл в отделение, где я работал… Мы наклеивали что-то вроде твёрдого картона на раму — делали стенки для фургона. Комендант почему-то обратил внимание на меня, должно быть, я еле таскал ноги. Спросив моё имя, он записал.
Через некоторое время меня и ещё какого-то парнишку отправили в распределитель (Arbeitsamt). Из распределителя меня и ещё двух парней взял к себе какой-то собственник. У него был участок земли около 1 га с леском и маленьким домиком в пригороде Берлина. В этом домике он и поместил нас. Между деревьями были полянки. Наша обязанность была их вскопать и посадить некоторые овощи.
Мне было 16 лет, а моим соработникам на три года больше.
Затем меня взяли в рабочий лагерь для работ на кладбищах.
Так прошёл 1943 год.
С 1944 года американцы и англичане начали бомбить Берлин, и чем дальше шло время, тем бомбёжки стали чаще и интенсивнее, особенно к концу этого года и в наступающем 1945-м. Уже не боясь, бомбили не только ночью, но и днём, часто без прицела, просто ковром. В наш жилой барак попали зажигательные бомбы и барак сгорел.
В русской газете я как-то прочёл объявление, что в церкви на Nachotstraџe в среду и пятницу вечером архимандрит Иоанн (Шаховской) будет вести духовные беседы. Я постарался приехать в пятницу. Беседы не было. Был молебен, и отец Иоанн говорил прощальное слово. К Берлину приближались советские войска, и нужно было поскорее уехать подальше на запад.
Я подошёл к столику, на котором лежали литографические иконки для продажи. Рядом стоял отец Киприан, иеромонах. Он заговорил со мной, и у нас началась беседа. Войдя в церковь, я начал прикладываться к некоторым иконам, сделав предварительно поклоны, — это в какой-то мере показывало мою религиозность, а потому, наверное, он обратил на меня внимание и во время разговора сказал: “Тебе хорошо было бы стать монахом”. Я ответил, что давно об этом думаю, но не знаю, как это осуществить.
У моего дедушки были религиозные книги: жития святых, молитвослов и некоторые другие. Жития святых произвели на меня сильное впечатление.
Отец Киприан предложил мне посетить временное жилище братии: “Пойдём, посмотришь, как мы живём”. Я провёл там вечер и сказал отцу Киприану, что хотел бы к ним присоединиться. Он подвёл меня к настоятелю архимандриту Серафиму и стал ходатайствовать о принятии меня в братство. Отец-настоятель сначала отказывался: “Мы сами не знаем, что с нами будет, как же мы можем брать молодого человека на свою ответственность”, но потом согласился.
В воскресенье, никому ничего не сказав ради безопасности, я тайно ушёл из лагеря и присоединился к монашескому братству преподобного Иова Почаевского, — это было 3 февраля 1945 г.
Советские войска приближались всё ближе и ближе к Берлину. Отцу-настоятелю удалось получить транспорт, место в поезде, и вся братия уехала поездом на юг Германии. Тут нас застала капитуляция Германии.
Больше половины братии уже имели транзитные визы в Швейцарию, а потому, не теряя времени, сразу же двинулись в дорогу и прибыли в Женеву. В Женеве мы ждали виз в Америку.
Нам пришлось ждать полтора года. Наконец визы были получены.
Плавание было трудным, океан был почти всё время бурным, и плыли около двух недель. 30 ноября 1946 г. мы были уже в порту Нью-Йорк. Владыка архиепископ Виталий послал соответствующих людей, которые встретили нас и привезли в епархиальную резиденцию Владыки. Это было здание церкви (в готическом стиле) и при ней несколько комнат.
В воскресенье мы присутствовали на архиерейской службе, а священнослужители принимали в ней участие. Отец Никон и отец Пимен остались в Нью-Йорке помогать Владыке Виталию, а мы на следующий день поездом поехали в Свято-Троицкий монастырь, который находится недалеко от селения Джорданвилль.
Мы поместились в большом деревянном доме.
Когда основывается монастырь, то само собой возникает вопрос: на какие средства он будет существовать. Отец Пантелеимон сделал ставку на молочное хозяйство. Это давало средства для жизни и возможности заниматься издательством религиозной литературы — к этому он как раз и стремился.
В 1947 г. архиепископ Виталий обоих Василиев постриг в рясофор, назвав одного Лавром (в дальнейшем Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Лавр), а другого Флором, а в следующем году (1948) троих рясофорных, отца Лавра, отца Флора и меня, постриг в мантию.
В 1948 г. была открыта семинария.
Первый курс был целиком из монашествующих, так он и передвигался на следующие курсы, оставаясь монашеским.
Ещё до занятий в семинарии я увлекался церковнославянским языком. Когда же этот предмет преподавали нам уже в семинарии, то я старался ничего не пропустить, а преподавал нам его протоиерей Михаил Помазанский, человек очень образованный, он окончил Киевскую Духовную академию. Он хорошо чувствовал грамматику и преподносил умело. Он преподавал нам и греческий язык, и некоторые другие предметы.
После окончания семинарии и получения аттестата мне было предложено преподавание церковнославянского языка.
В результате преподавания в течение нескольких лет мной была составлена “Грамматика церковнославянского языка”. Свято-Троицкий монастырь издал её в 1964 г. Повторное издание с некоторыми поправками было в 1984 г. Протоиерей Иоанн Шо (Shaw) перевёл мою грамматику на английский язык, и она была издана Свято-Троицким монастырём в 2001 г.
В России было, кажется, два репринта: в 90-х гг. в России появилось переиздание первого варианта — 1964 года. Я немного расстроился, поскольку издание 1984-го значительно лучше, я что-то усовершенствовал, что-то добавил… Но мне разъяснили, что в 1964 году ещё не было закона об авторском праве, потому и выбрали этот вариант, чтобы я не мог предъявить претензий.
А я и не собирался ни с кем ссориться. Наоборот, я очень рад, что моя книга пригодилась, что по ней учатся, что она нашла своего читателя…
Архиепископ Серафим Чикагский и Детройтский попросил Архиерейский Собор дать ему в помощь викария.
Жребий пал на меня. В назначенный день Митрополит Филарет, Архиепископ Серафим, Архиепископ Виталий и Епископ Лавр служили литургию, во время которой меня хиротонисали во епископа Кливлендского с положением викария Чикагско-Детройтской Епархии.
В Чикаго я уже 31 год.
За это время при моём участии были построены две новых церкви: в Кливленде (1979–1981 гг.) и в Дес Плайнз (пригород Чикаго) Кафедральный собор (1990–1991 гг.) — обе были мной расписаны. В Кливленде при росписи мне частично помогали отец Феодор Юревич и Александр Чистик. На это ушло несколько лет (1982–1988 гг.), также и на роспись Кафедрального собора ушло несколько лет (1991–2002 гг.).
Начиная с 1991 года наши церкви стали посещать новые эмигранты, приезжающие из России.
30 июля 2005 г.
Архиепископ Алипий cкончался 28 апреля 2019 года, в день Светлого Христова Воскресения. Похоронен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле.