Ситуация в американских общеобразовательных школах болезненная. Время от времени случающаяся в них стрельба, когда школьники друг друга убивают – это симптомы опасной болезни. Полиции с ней не справиться – это общее дело. Давайте же, читатель, разберемся в сложившейся ситуации.
Будто мы врачи, и к нам пришла больная. Обилие медицинских терминов в моем подзаголовке неслучайно. В давние времена, когда болел, заглядывал в медицинский справочник, полный полезных сведений по всем болезням и в заключение дававшем прогноз: благоприятен он или неблагоприятен. Имея в качестве анамнеза сообщения СМИ об убитых и раненых в результате стрельбы в школах, сразу скажу, что прогноз неблагоприятен. Значит, эту болезнь надо диагностировать и лечить.
Прежде всего надо отбросить явно неверные диагнозы, которые могут привести к неправильному лечению и только навредят. Занимавший до последних лет пост главного диагноста Барак Хусейн Обама причину болезни страны и, в частности, школы увидел в гипервооруженности огнестрельным оружием и рекомендовал в качестве лечебной меры избавление от него то ли путем изъятия у населения страны, то ли путем затруднения гражданам его приобретения. Но, во-первых, никакой гипервооруженности нет ни в стране, ни, тем более, в школах. Во-вторых, даже полное уничтожение всего огнестрельного оружия ничуть бы не помогло, ибо те, кто теперь прибегает к стрельбе, легко перешли бы к резне. Так что, надо было бы запретить ножи, потом и бейсбольные биты?
Простите мне, читатель, элементарное разъяснение, но та дискуссия по этому вопросу, что развернулась и продолжается в Конгрессе и в прессе, на мой взгляд, несусветная, недостойная и вредная для страны чушь, затмевающая мозги – как взрослым, так и их детям-школьникам. О том, что ее апологеты нарушают Вторую поправку к Конституции США, дающую гражданам право на хранение и ношение оружия, я уже и не говорю, как не говорю и о том, что для отмены этой поправки предусмотрена соответствующая законная процедура, которой противники поправки и не думали заняться.
Итак, отвергая диагноз Обамы, займемся выработкой другого или других. Первое, что приходит в голову при анализе всех случаев школьной стрельбы, это то, что она не случайна, ей, очевидно, предшествовало какое-то обострение отношений, обида, вражда. Отчего она может быть?
Ну, во-первых, все люди разные, школьники тоже разные: есть желающие учиться, есть в учении не заинтересованные, только мешающие другим, одни успешны в учебе, другие безнадежно отстают. Уже из-за этого (да и многих других обстоятельств) между ними рознь. Заметна ли она учителям? Несомненно, но вряд ли им удается с ней справиться и отношения между воспитуемыми уладить. Мой внук, например, когда перешел в High school, столкнулся там с задиристыми одноклассниками, которые втроем стали ему угрожать. Он не побежал к отцу за пистолетом, а обратился к директору школы, сказал, что занимается тэквандо (корейское боевое искусство) и может от них отбиться, но он пришел в школу учиться, а не драться. Директор его похвалил и как-то унял забияк, те успокоились. Так, думаю, не всегда получается.
Вопрос: раз дети разные, учить их всех вместе или в разных классах, в разных школах? Оставим решение этой проблемы школьным педагогам, констатируем лишь идеологические различия в среде школьных педагогов, перешедшие от университетских преподавателей, в большинстве, к сожалению, левых убеждений. Они не признают факта, что все люди разные, им комфортнее считать всех одинаковыми. Это тоже болезнь, “детская болезнь левизны”.
Рассмотрим проблему в более широком аспекте. Не может быть спокойна школа в неспокойной стране. Пока Конгресс воюет с президентом, которого избрал американский народ, пока вражду возбуждает несдержанная пресса, наивно было бы надеяться на то, что школьники этого не слышат. Они всё слышат и понимают, причем по-разному в разных семьях и обществах, получая помимо школьного и внешкольное образование. Оно бесконтрольно и неуправляемо. В этом-то и состоит опасность для школ с улицы, с которой школьным учителям и даже охранникам у школьных дверей не справиться.
Если сверху баламутить воду в водоеме, то со временем (а с последних выборов прошло уже полтора года) волнение замутит воду до придонных глубин. Ну, как сдержать раж тех баламутов, что сверху мутят воду? От обеих партий, к сожалению. Постучать бы им, как в песне Аллы Пугачевой когда-то: “Эй, вы там, наверху!”. Однако не достучаться.
Одна надежда на выборы через полгода, робкая надежда на чудо, что в Палату представителей и в Сенат будут избраны достойные люди взамен нынешних, не оправдавших доверия. Откуда они явятся, эти пришельцы, не имею представления, поэтому прогноз на выборы, а заодно и на скорое избавление от обозначенной выше болезни скорее неблагоприятный.
Хотя кто знает? Случаются и чудесные избавления от недуга. Возвращаясь к своим личным впечатлениям, о которых поведал в самом начале этой статьи, немного их дополню. Мне было 35, когда я безнадежно умирал от лейкемии. Этот диагноз мне поставил не простой участковый врач, а главный гематолог республики. Сомнений не было. И вдруг я ожил. Авось и тут на ноябрьских выборах чудо случится?
