Еще один год – и еще раз традиционно-обязательные заметки об этом разряде. Хотя эта вмененная себе обязательность – под вопросом, как и многое другое нынче, перед лицом длящейся катастрофы, с чем пообвыклись, и тем не менее. Все же, как оправдание-основание, ищешь в предмете внимания-описания каких-никаких отпечатков или отзвуков того, что фоном стоит неотменяемо – или хоть отсутствия таковых; зияние здесь – тоже значимо, как ни крути.
Финальная пулька на сей раз – в меру представительная и относительно неожиданная по иным вещам.
Flying Sailor («Летающий моряк») – последняя работа нераздельного канадского режиссерского дуэта Аманда Форбис и Венди Тилби, давно почитаемых почти что за современных классиков; у них за плечами и уже две предыдущих номинации (а у Тилби индивидуально – даже и третья). Сейчас они выдали этакий фантасмагорический извод анимадока, по следам реальности: ужасающий взрыв корабля, груженого тротилом, в гавани Галофакса аж в 1917 году (да-да, эхо той еще войны, Первой мировой), снесший чуть не весь город – и один из очевидцев, местный морячок, улетит на взрывной волне на пару километров и при том уцелеет. Вот этот-то полет и документируется или воображается, в смешении ритмов, ощущений и техник. И тут, как полагается, и вся жизнь пронесется пунктиром пред мысленном взором, и чуть не к звездам воспарим, чтоб низвернуться вновь в нашу грешную юдоль… Только вот не могу не сравнивать: в их несомненном шедевре 1999 г. When the Day Breaks (переводить ли по словарной идиоме «На рассвете» или как сам привык «На сломе дня»), в его трагикой повседневности было больше экзистенциального напряжения и даже просветления, почти что в катарсисе, чем в этой заявленной с очевидностью экстраординарной трагедии…. Мастерство не профукаешь, все на месте и в деле; но кажется, что здесь все больше ушло в свободный полет экзерсиза с сюжетикой и стилями – с чем и приземлились, без особых потерь и приобретений; как ни досадно, при ожиданиях большего.
Ice Merchant («Торговцы льдом») молодого португальца Жоау Гонсалеса. – тоже из фаворитов фестивального сезона (вот только что в Брюсселе получил зрительский приз, что и характерно), и тоже о полетах, с парашютами и без. Отец и сын в домике, притулившемся к скалам в вышине, наколов льда, за морозную ночь заготовленного, летят с ним в городок далеко внизу, в теплой долине, и потом возвращаются-поднимаются замысловато-доморощенной техникой, к прежней заведенной рутине – пока не придет беда, как бы даже с экологической катастрофой, если вчитывать актуальную проблематику: вода не замерзает, снега тают, лавины сходят и сносят. Довольно острые ракурсы, под стать пейзажу, как и дизайн, стушеванно выразительный, и ритм настроений в синхроне с переменой участи – все славно, до известного предела, и не очень обремительно, по затратам сопереживания или эстетического внимания. Мягкая посадка как в финале, так и в памяти.
An Ostrich Told Me the World Is Fake and I Think I Believe It (переведем, пожалуй, как: «Страус открыл мне, что мир это фейк, и я вроде как поверил», Австралия, режиссер Лахлан Пендрагон) – из известного вообще, но здесь весьма непривычного разряда опытов анимационной саморефлексии: кукольный мирок ‘офисного планктона’ в открытом приеме и в рамке съемочного монитора, а то и вовсе за всеми рамками, кадра и конвенций условного. Замысел не без лихости, исполнение не без неловкости; и если еще и социальная сатира впридачу, то относительной остроты и свежести.
И еще более, казалось бы, здесь неожиданная вещь, с еще более непереводимым, в рамках приличий, названием, My Year of Dicks – скажем, обиняками, но близко к сюжету: «Год, когда я (по)теряла невинность»; исландки Сары Гуннарсдоттир, по пубертантному мемуару американки Памелы Рибон, и американской же прописки по производству-дистрибуции. Да и по всем свойствам тоже: что сам подростковый квест в поисках известно чего, что разговорчики, что физиогномика компаний, что весь культурный фон и стилистика из него растущая – очень уж характерные, если не для самой этой действительности, то для для ее киноотражений. И вся эта как бы радикальная трешевость – на самом деле вполне компромиссная и какая-то, пардон, неэротичная, с оглядкой на иные образцы. И со своей, ожидаемо, мягкой посадкой, happy end компромиссного же рода.
Ну и наконец, по контрасту, вполне ожидаемая милота: The Boy, the Mole, the Fox and the Horse («Мальчик, крот, лис и лошадь»), британского происхождения, но американской опять же приписки. Режиссеры Питер Бэйнтон и Чарльз Маккизи, по бестселлерному ‘графическому роману’ последнего, что и чувствуется, в иллюстративном рассказе; однако же с более или менее окультуренным, как бы даже арт-дизайном. Тоже квест: мальчика к потерянному дому, через снежные леса и долы, прямо и переносно; и со всеми обретенными по пути родственными душами, хоть бы в условно-анималистских инкарнациях (кстати, и не без полетов тоже – конь обернется застенчивым пегасом) – к скромным прозрениям о дружбе, себе и других, и все такое прочее, тоже вполне ожидаемое, не сказать банальное.
Сравнивают, как читаю в рецензиях, чуть ли не Винни Пухом и Маленьким принцем (даже если с мульт-версиями) – ну-ну, разве что в варианте ‘для бедных’. Однако фильм получил уже награду британской киноакадемии, так что – поглядим в это воскресенье, насколько и куда продвинулись вкусы и предпочтения академиков на другом берегу, как, если вообще, отвечают моменту; куда летим и чего страждем.