С 14 по 22 сентября в шести городах США состоится презентация программы “НЕмой рок-н-ролл” журналиста, продюсера, ведущего телеканала Дождь Миши Козырева. Презентация в Чикаго пройдет 15 сентября. О рок-н-ролле, о тех, кто на стороне Света и кто зигует, о разочарованиях, надежде и Амстердаме — в эксклюзивном интервью автора программы вашему корреспонденту.
Миша, правильно ли я понимаю, что программа “НЕмой рок-н-ролл” — продолжение вышедшей в нулевые вашей трилогии “Мой рок-н-ролл”?
Да, совершенно верно. В трех книжках был суммирован мой опыт работы в масс-медиа, отражены вехи моей журналистской и продюсерской жизни. В основном, на радио (разделы про радиостанции, которые я запускал), но были и воспоминания о любопытных телевизионных проектах от мультфильма “Кошмар перед Рождеством” до всевозможных “Неголубых огоньков”, а также наиболее яркие интервью: с Бьорк, группами “Muse” и “Rammstein”, Ником Кейвом, Крисом Айзиком. После 24 февраля 2022 года все стало бессмысленным. Я осознал, что идея, которую воплощал в жизнь все эти годы, провалилась. Идея заключалась в том, что хорошей музыки должно быть много, и оттого, что ее будет больше, люди будут становиться лучше. То, что произошло, показало, что музыка никому не помогла, никого и ничему не научила. Для меня это был крах всей профессиональной жизни. Тут надо сделать оговорку. Когда я говорю о катастрофе и своих личных переживаниях, это, конечно, абсолютное ничто по сравнению с тем, что выпало на долю украинцев… После первого шока я понял, что все время возвращаюсь мыслями к одним и тем же вопросам. Что я сделал не так? Можно ли было в какой-то момент что-то изменить? Все время была надежда. Я помню протесты в России в 2011-12 годах, помню сотни тысяч людей на Болотной площади и площади Сахарова. А потом случилось 7 мая 2012 года, побоище на инаугурации Путина, когда люди были втоптаны в асфальт и искалечены дубинками. И даже в этот момент у меня оставалась надежда. Конечно, это были наивные романтические иллюзии, окончательно рухнувшие в день вторжения России в Украину. На основе собственного опыта в своей программе я попытался проанализировать взаимоотношения, которые в путинское время существовали между музыкантами и властью. Я рассказываю о героях, сохранивших собственный голос, и о тех, кто шел на компромиссы и оказывался на стороне власти. Каждая подобная история заслуживает внимания. Например, можно ли было предвидеть, что Гарик Сукачев, группы “Чайф” и “Звери” окажутся на стороне Тьмы? И почему, казалось бы, обласканная властью “Машина времени” и Андрей Макаревич или встречавшийся с представителями власти Борис Гребенщиков оказались на стороне Света и не пошли ни на какие компромиссы? Как и Юрий Шевчук. Эта тройка бескомпромиссных и верных идеалам рок-н-ролла музыкантов заслуживает отдельной страницы… Один мой друг назвал мою программу “душераздирающим стендапом”. Любопытно, как ее воспримут в Америке. Ну а после программы я отвечу на вопросы. (Насколько позволит время аренды зала.)
Расскажите, пожалуйста, об эксклюзивных фрагментах программы.
Я собрал кучу уникальных видеоматериалов. Многие из них вообще никто не видел. Например, я показываю фрагменты видеозаписи проекта, который сделал мой друг, журналист Ян Шенкман. Он называется “Письма туда отсюда”. Ян попросил тридцать украинских и российских музыкантов обратиться друг к другу в новогоднюю ночь 31 декабря 2014 года. Поразительно смотреть, что говорят российские музыканты, но еще более душераздирающе смотреть на то, что говорят украинцы, которые в тот момент еще не осознают, куда все катится, и питают надежды, что люди в России опомнятся, что народ скажет свое слово… Сейчас на это без слез смотреть невозможно. Равно как и на гражданские поступки, которые предпринимали музыканты, вплоть до того, как они вели себя в момент, когда им во время концерта передавали из зала украинский флаг. Тогда уже можно было определить их будущее: кто из них сломается, а кто — нет… У меня получилась своеобразная двадцатипятилетняя летопись рок-н-ролла.
То есть ваша точка отсчета — не 24 февраля 2022 года и не 2014 год?
Точка отсчета — год 1999, приход Путина во власть. Первая страница — фильм Леши Балабанова “Брат 2” (2000 год), к которому я имел отношение в плане подбора музыки. Недавно у нас был разговор с Антоном Долиным, который очень жестко отзывается о некоторых фильмах Балабанова. Он говорит, что никакой вины Балабанова нет, что нельзя судить художника, но ответственность за произведение, конечно, есть. Антон написал замечательную книгу “Плохие русские” (она издана Медузой), в которой исследует кинематограф эпохи Путина, сформировавший путинскую систему координат. Удивительно интересное размышление. Антон анализирует кино так же, как я стараюсь это делать в отношении музыки.
В прошлом году в одном из интервью вы сказали, что ваша программа — “попытка психотерапии”. Сегодня для вас по-прежнему это является актуальным? В первые месяцы войны мы все поражались: один зиганул, другой выступил на патриотическом концерте, третий поехал на фронт… Потом удивление перешло в отвращение и нежелание ничего слышать о таких людях. Я ничего не хочу знать о Машкове и Пореченкове. Они для меня перестали существовать. А у вас по-прежнему болит?
Да, конечно. Я говорю, в основном, о тех людях, которых лично знаю. Со многими из них я дружил много лет. Это до сих пор болезненно… Пространство в России сжимается, дышать становится все тяжелее и тяжелее. Есть музыканты, которые с самого начала думали: ничего, пройдем между струйками, до нас дело не дойдет. А процесс этот невозможно остановить. Самых заметных выкосило, к ним уже пришли. Война для России и Путина является единственным способом существования. По мере того, как ее продолжение будет становиться все безнадежней, взгляд власти будет все больше фокусироваться на врагах внутри, поиск этих врагов станет самой важной задачей для ФСБ. Я читаю некоторые телеграм-каналы, где бесчинствуют стукачи всех мастей, и у меня создается ощущение, что нет никакой разницы с тридцать седьмым годом. Только пока еще сталинские тройки не выносят приговоры и не расстреливают. Сегодня уже не нужно что-то сказать против. Достаточно, например, под любым предлогом отказаться от выступления, скажем, на Дне города. “Я болею, не буду выступать в Челябинске.” Недостаточно. “Точно болеешь? А свидетельство врачей? А может быть, ты, братец, просто ищешь отговорку? Может, ты — не патриот?” Эта лавина накрывает практически всех. Я могу себе представить таких артистов, как, например, невероятно популярный Леня Агутин. Какое количество людей к нему обращаются с предложениями не то чтобы зигануть, а просто где-то выступить… Сегодня чтобы не замазаться, нужно держать невероятную оборону. Скоро артисты будут больше времени тратить на оборону, чем на творчество. Надеюсь, что некоторые уедут. Перед нашими глазами пример Валеры Меладзе. По качеству это высочайшего калибра поп-музыка. Сейчас Валера с концертами расписан на годы вперед, и в каждом зале — аншлаг. Его песни публика поет хором. Думаю, в будущем мы будем наблюдать какие-то отъезды, а каких-то новых музыкантов увидим на кремлевских шабашах или лужниковских стадионах на одной сцене с Путиным и Шаманом.
Какая-то страшная ирония судьбы в том, что рок-н-ролл — изначально музыка протеста — превратился в музыку, обслуживающую власть. Может быть, вообще, музыку, которую пишут сегодня всякие зет-патриоты, не называть этим словом? Вы придумали отличный термин — зет-хоспис. Пусть это будет зет-хоспис, а старое доброе слово рок-н-ролл не будем осквернять. Тем более, что ничего талантливое сейчас не сочиняется в России. Ведь так?
За исключением Шевчука. Дай Бог ему здоровья. Я разговаривал с ним вчера в связи с его новым клипом. (Наш разговор с Мишей Козыревым состоялся 24 августа, а 22 августа Юрий Шевчук выпустил клип “Долго”, его можно посмотреть по ссылке www.youtube.com/watch?v=x8RanqovIVc. — Прим. автора.) Прекрасная история, связанная с путешествием по жизни в странном автобусе-фольксвагене. Как будто он из Вудстока выехал и продолжает ехать… Шевчук сказал: “Мы решили ни одного из людей, снимавших клип, нигде не светить. Понимаешь, старик, такое время на дворе”. С ДДТ сейчас в России общаться и работать токсично… Ничто талантливое не рождается из госзаказа. Это в принципе невозможно. Какой очевидный и яркий контраст с продуктивностью артистов, которые выступают на стороне Света. Гребенщиков, “Би-2”, Земфира, Oxxxymiron, Noize MC, “Каста” — песня за песней, альбом за альбомом… Абсолютный расцвет творчества! И это понятно. Они дышат свободным воздухом, они могут облекать в песни то, что у них на душе и в головах, чего лишены артисты, которые остаются. Я с одним из них говорил. Не буду произносить его имя, чтобы не подставить. (Во всех публичных разговорах у меня включается фильтр — никого не подставить.) Я его спросил, зачем он остается? Он мне ответил: “Не уеду я никуда, Миша. Хочу увидеть, как все это на…нется”.
С программой “НЕмой рок-н-ролл” вы выступаете второй год. Текст меняется, новые лица появляются, или это законченный проект?
Я каждые пару месяцев возвращаюсь к моим дизайнерам и прошу: “Давайте вот это вставим, нельзя без этого…”. Или: “Вот это выступление, лайв-запись, надо ее обязательно показать…”. В последние дни перед отъездом в Америку они будут пересобирать для меня презентацию.
Вы думаете как-то переделать концертную программу в книгу, чтобы получилась бумажная тетралогия?
Я пока не дошел до этого этапа, но зато мы начали работу над документальным фильмом.
“НЕмой рок-н-ролл” — это продолжение или окончание? Вы даете еще один шанс музыкантам, в которых разочаровались, или все кончено и возврата нет?
Недавно у меня был интересный разговор с Михаилом Борисовичем Ходорковским в программе “Как все на…нулось”. В конце он очень уверенно и четко сказал, что любой человек заслуживает второго шанса. Даже Сечин, даже Путин. Я его спросил: “Даже Соловьев?” — “Даже Соловьев.” Я не разделяю его концепцию, но его слова для меня имеют большое значение: десять лет тюрьмы, в которой он не сломался, дорогого стоит! Может быть, на каком-то повороте судьбы кто-то из тех людей, в которых я разочаровался, скажет, что заблуждался, и попросит прощения. Как я на это буду реагировать? Не знаю. Пока я даже песни этих музыкантов слышать не могу. Просто не могу. Вот подбираю материалы к программе и возникает фрагмент из какого-нибудь Чижа — “Колокольчик в твоих волосах звучит соль-диезом”. У меня тут же в голове всплывает, что Чиж знак пацифизма убрал из логотипа группы. Я слышать его не хочу.
Да, абсолютно понимаю и разделяю каждое ваше слово… Решение уехать из России пришло к вам сразу после 24 февраля 2022 года?
В ту же ночь. У меня были запланированы съемки в Лондоне. Я снимал фильм о Гребенщикове. Мы решили, что я не вернусь и буду прилагать все усилия, чтобы вытащить семью. Ни секунды сомнений не было.
Вы жили в Лондоне, теперь в Амстердаме. Почему не в Америке, Миша? С учетом того, что вы учились в Калифорнии и прекрасно говорите на английском языке, ваш переезд в Новый свет выглядел бы вполне естественным…
Во главу угла ставится не то, куда ты хочешь, а то, куда можешь. Я не хотел становиться беженцем. Я хотел перезапустить карьеру, начать работать над новыми проектами. В Лондоне стал вести программы на Youtube-канале Ходорковского. Я очень ему благодарен, он помог мне с рабочей визой. Сложность с Лондоном заключалась в том, что не было возможности перевозки семьи. Это отдельная и очень длительная бюрократическая процедура. В то же время мы перезапустили Дождь. Благодаря крупному медиадеятелю из Нидерландов Дерку Сауэру эпицентром работы стал Амстердам. Там мы с семьей и оказались. Михаил Борисович меня понял. Мы нормально расстались и продолжаем общаться… При всей моей любви к этой стране и немеркнущему интересу ко всему, что там происходит, Америка расположена далеко. В эпоху мощных катаклизмов ты проходишь через разрыв связей, которые зависят не от разницы в мировоззрении, а просто от возможности время от времени поговорить. Когда ты так далеко, эти возможности даже со своими близкими и друзьями резко сокращаются. Оторванность и удаленность Америки настораживают. Пока никаких попыток встроиться в американскую жизнь я не предпринимал, но не закрываю для себя такую возможность. Может быть, напишу курс и поеду преподавать в какой-нибудь американский университет.
Как вам живется в Амстердаме?
Нам очень нравится в Нидерландах. Мы живем не в самом Амстердаме, а в его пригороде Алмере. Это обусловлено тем, что наши девочки — две мои дочки — учатся в англоязычной школе. На работу ездим в Амстердам. Полчаса на поезде, на машине и того быстрее. Нам не пришлось преодолевать какой-то тяжелый момент адаптации, потому что, во первых, абсолютно все голландцы говорят на английском языке. Ты просто живешь в англоязычной стране. Во-вторых, сюда переехал коллектив Дождя, то есть круг общения сохранился… Я прожил всю жизнь в большой стране, а сейчас хочу пожить в маленькой. Для меня это новое увлекательное ощущение. До всех достопримечательностей рукой подать. Час-два от нашего дома до любого места: от парка обезьян до амстердамских музеев, от острова Тексел, на котором разводят морских котиков, до побережья, где мы собираем устрицы. Все очень близко, уютно. По характеру мне очень импонируют голландцы. Как говорит мой друг-англичанин, в Великобритании если ты что-то кому-то показываешь и предлагаешь, и тебе отвечают “Interesting” — это провал. Никакой англичанин не скажет “It is not good” или “It does not work”. “Interesting” — это их вежливый код общения, который часто может восприниматься чужестранцем неправильно. А голландцы режут правду в глаза. Мы на прошлой неделе обсуждали с инвесторами Дождя одну новую идею. Они сказали: “Спасибо большое, что сказал, как есть. Мы это очень ценим. Нам не надо всяких красивостей в презентациях. Руби наотмашь — у нас так принято”. Плюс уважение к личному пространству, воплощение в жизни замечательного лозунга “Live and let live” не может не радовать. Что мне пока не нравится — нужно учить голландский язык, а это непросто. Но я надеюсь, что эту неприятность мы тоже преодолеем.
Ваш папа Натан Ефремович был скрипачом, играл в Уральском симфоническом оркестре. Почему рок-н-ролл, а не скрипка и классическая музыка?
Из чувства протеста. Когда мама предложила научить меня музыке, папа сказал: “Через мой труп”. Он работал невыносимое количество часов. Заработок в государственном симфоническом оркестре всегда был очень невелик. Папа параллельно преподавал в училище. У него всю жизнь был один-единственный выходной в неделю — во вторник. Не было ни одного дня в его жизни, кроме последних месяцев, чтобы он не провел три часа утром, не играя на скрипке. Руки скрипача должны быть все время в тонусе, а тонус вырабатывается тем, что каждый день играешь гаммы. Вот он и играл. Даже когда мы ездили на отдых, на море, он с утра брал скрипку, уходил в рощу и разминался. Это был очень тяжелый кусок хлеба. Он решил уберечь меня от карьеры музыканта. Конечно, от музыки уйти было нельзя, она все время звучала вокруг. Моим символом протеста стал рок-н-ролл. Я не включал в своей комнате “Smoke on the Water” на полную мощность, чтобы стекла дребезжали, но все время звал папу к себе и давал слушать какие-то композиции. Очень хорошо помню, как дал ему послушать “Богемскую рапсодию” группы “Queen”. Он послушал до конца, а потом сказал: “Ну у этих-то музыкантов точно есть консерваторское образование”. И ушел. Google не было еще в ту пору, пришлось идти в библиотеку, искать, проверять. Не было ни у кого из музыкантов “Queen” консерваторского образования. Но для меня это был знак абсолютного признания.
Nota bene! Презентация программы Миши Козырева “НЕмой рок-н-ролл” состоится 14 сентября в 7.00 pm в Нью-Йорке, 15 сентября в 6.00 pm в Чикаго, 18 сентября в 7.00 pm в Денвере, 20 сентября в 7.00 pm в Сакраменто, 21 сентября в 6.30 pm в Сан-Франциско, 22 сентября в 7.00 pm в Лос-Анджелесе. Информация и билеты — на сайте mishakozyrev.com.