Девяносто второй сезон старейший в Чикаго Гудман-театр (Goodman Theatre) продолжает премьерой спектакля “Свидание вслепую“ (“Blind Date“) по пьесе Рохелио Мартинеса в постановке художественного руководителя театра Роберта Фоллса. В центре спектакля – историческая встреча Рейгана и Горбачева, изменившая политический пейзаж планеты и положившая начало перемен в отношениях между США и СССР. Перед премьерой мне удалось взять интервью у исполнителей ролей Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны Горбачевых Уильяма Дика (William Dick) и Мэри Бет Фишер (Mary Beth Fisher). Мы говорили по телефону через полчаса после окончания репетиции, и актеры еще не вышли из своих образов. “Hello, Raechka”, – приветствовал актрису Уильям Дик. “How are you, Misha?” – ответила ему Мэри Бет Фишер. На вопрос, волнуются ли они перед премьерой, актеры дружно ответили: “Да”.
– (МБ) В случае с Раисой Горбачевой я очень волнуюсь. Я пытаюсь создать образ реального человека, с которым никогда не встречалась. Это совсем другое, нежели сыграть вымышленного героя. К сожалению, в Соединенных Штатах не так много видеоматериалов, связанных с Раисой Горбачевой. Я видела ее десятиминутное видео из Японии, видела видео с Барбарой Буш, смотрела ее экскурсию по Белому дому с Нэнси Рейган… Я готовилась к роли, читая биографии и воспоминания, узнавая о жизни моего героя, ее окружении, политических взглядах…
– (У) Мы должны понять истоки биографий наших героев. Какими они были в жизни? Что заставляло их поступать так или иначе? Честно говоря, СМИ западного мира не очень писали об этой паре. Мы знаем много о Рональде Рейгане и Нэнси и очень мало о Михаиле и Раисе. Так что огромной частью нашей работы стало узнать больше о жизни наших героев.
– (МБ) Узнавая их биографии, мы узнаем русскую историю. Я знала поверхностно этот период. Не знала деталей, а детали очень важны для понимания психологии персонажей.
– 1987 год. Встреча Рейгана и Горбачева. Что вы вспоминаете о том времени?
– (У) Я был таким молодым, что почти ничего не помню. (Шучу.) Я помню, у меня было огромное чувство облегчения, что закончилась эпоха холодной войны и лидеры двух супердержав говорят друг с другом. Наконец появился шанс для сокращения ядерного потенциала. В Соединенных Штатах в те годы говорили о конце эпохи противостояния.
– (МБ) Я тоже испытала обнадеживающие чувства, когда Горбачев впервые встретился с Рейганом в Женеве, а потом приехал в Вашингтон. Потрясающе, что он это сделал! Говоря с русскими (один из них – часть моей семьи: мой брат женат на русской женщине), я знаю, что Горбачев был не так популярен в СССР. Там он был спорной, противоречивой фигурой, а здесь его встречали, как настоящего героя.
– (У) Героя, преодолевающего препятствия аппарата и системы…
– Тридцать лет назад у нас – жителей бывшего Советского Союза – были те же ожидания и надежды… Какова была ваша первая реакция, когда Роберт Фоллс предложил вам сыграть роли Михаила и Раисы Горбачевых?
– (У) В апреле прошлого года у нас было чтение пьесы. Я нашел ее совершенно очаровательной. Говоря откровенно, я почти ничего не знал о Горбачеве кроме его родимого пятна на лбу. Но я прочитал пьесу, которая очеловечивает его, делает его сложной фигурой, показывает его по-настоящему блестящим политиком. Когда Фоллс предложил мне эту роль, я ухватился за возможность узнать Горбачева в “трехмерном измерении”.
– (МБ) Я очень обрадовалась и одновременно разволновалась. Я подумала, что придут русские, увидят мою героиню и скажут: “Она не имеет представления о том, какой была эта женщина”. Но потом я поняла, что кроме узкого круга людей никто на самом деле не знает о Горбачевых. Их поведение на публике часто отличалось от поведения дома, внутри семьи…
– (У) Я хотел бы добавить, что хотя пьеса основана на исторических фактах, частично она является вымыслом. Возможно, зрители увидят некоторое противоречие между историческим персонажем, президентом СССР Михаилом Горбачевым и Горбачевым – героем пьесы. Персонажи, которых мы играем, – это персонажи пьесы, и слова, которые они произносят в пьесе, – это не обязательно те слова, которые они произносили в жизни. Не надо искать прямого соответствия исторических персонажей с героями пьесы. Соответствие есть, но не стопроцентное.
– Вы пытаетесь добиться внешнего сходства с вашими героями, или вам важнее раскрыть их психологические образы?
– (МБ) Мы будем похожи на наших героев. С нами работает замечательный гример Эми Кларк. У меня будет короткий парик и волосы, похожие на волосы Раисы.
– (У) Я похож на Михаила Горбачева. Мы оба одного роста, оба лысые, оба – очень привлекательные. (На этих словах актеры рассмеялись.) У меня будет контур родимого пятна на лбу. Мы будем выглядеть похожими на наших героев внешне и сделаем все, что в наших силах, чтобы выразить их психологические портреты.
– Театр не пытался пригласить Михаила Сергеевича на премьеру?
– (У) Я не знаю. Я был бы в ужасе, если бы он был в зале.
– Как вы думаете, ему бы понравился спектакль?
– (МБ) Все зависит от того, насколько у него развито чувство юмора. На самом деле, это очень смешная пьеса: комическая история о важных исторических событиях.
– В описании пьесы сказано: “Комедия за кулисами”. Это то, как бы вы описали “Свидание вслепую”?
– (МБ) Частично – да.
– (У) Да, я согласен. Это комедия за кулисами.
– О чем бы вы хотели поговорить с Горбачевым, если бы встретились с ним?
– (У) У меня к нему тысячи вопросов. Если бы он пришел на спектакль, я бы относился к нему, как к рок-звезде. Я был бы просто потрясен.
– Как работает с вами автор пьесы Рохелио Мартинес?
– (МБ) Он с самого начала очень активно участвует в постановочном процессе. Буквально сегодня (наш разговор состоялся 9 января) одна из моих сцен была полностью переписана. К концу дня я разорвала пять страниц текста и получила новые пять. После разговора с вами мне нужно их запомнить к завтрашней репетиции. Он переписывает целые куски роли. И каждый день одно и то же. Если не я, то кто-то другой получает новый текст.
– (У) Мне доводилось участвовать в постановках новых пьес, и я могу сказать, насколько Рохелио уважительно относится к актерам в смысле изменения диалогов и сцен. Он по-настоящему работает с нами над текстом. Сегодня у нас проходит обсуждение сцены, а завтра он приходит с новым текстом, в котором уже есть все то, о чем мы говорили. Он пишет блестящие диалоги. Рохелио – прекрасный драматург.
– В какой степени пьеса отражает проблемы, стоящие сегодня в отношениях между Россией и США?
– (У) Косвенно. Прямых ссылок на сегодняшний день нет, но аудитория увидит определенные ассоциации с сегодняшними лидерами. Кое-какие из проблем тридцатилетней давности до сих пор существуют.
– (МБ) Когда я слушаю сцены, в которых не участвую, я всегда думаю, как точно они отражают события того времени. Сегодня, оглядываясь назад, можно сказать, что через то время мы лучше понимаем, что происходит сегодня. Достаточно внимательно посмотреть на цепь событий.
– (У) Многие из нас говорили тогда, что Рейган не подготовлен к должности президента и не соглашались с его подходами к решению тех или иных проблем. И сегодня многие думают, что нынешний президент не соответствует высоким стандартам должности. Сможет ли он доказать обратное – покажет время.
Для Уильяма Дика и Мэри Бет Фишер роли Михаила и Раисы Горбачевых – не первые русские персонажи в жизни. Дик играл роль Сергея Прокофьева в презентации Джерарда Макберни “Настоящая пропаганда?” на сцене Чикагского симфонического центра с участием Чикагского симфонического оркестра (Beyond The Score presentation of Prokofiev’s Symphony No. Five “Pure Propaganda?”). Фишер играла Надежду Крупскую в пьесе Тома Стоппарда “Травести” (“Travesties”) в Court Theatre, Аркадину в “Чайке” А.Чехова и Машу в спектакле “Ваня и Соня, и Маша, и Спайк” (“Vanya and Sonia and Masha and Spike”) по пьесе Кристофера Дюранга в Goodman Theatre. Я спросил актеров о различии в подходе к ролям исторических и вымышленных персонажей.
– (МБ) Когда я играю вымышленного персонажа, я веду себя свободнее. С историческим героем чувствую ответственность за персонажа и делаю все, что в моих силах, чтобы никогда не судить его. В конечном счете надо забыть обо всем и просто показать своего персонажа таким, как ты его понимаешь. Но это тяжело.
– (У) Я полностью согласен с этим. Я думаю, в случае с историческими персонажами у зрителей большие ожидания, потому что у них есть свое видение этих людей. Если вы нарушаете какое-либо из зрительских восприятий, очень трудно завоевать симпатию. Это тонкая линия…
– (МБ) Я очень волнуюсь, что русскоязычные зрители придут и скажут, что мой персонаж – “не Раиса”. У них наверняка есть свое мнение и свое восприятие моего персонажа.
– С другой стороны, когда я вижу вас в образе Аркадиной, у меня в памяти всплывают сцены с участием других актрис, игравших эту роль. А в случае с Раисой мне вспомнить некого – ее просто никто до вас не играл! То же самое с Горбачевым.
– (МБ) Это верно, но в случае с Раисой меня будут сравнивать не с исполнительницами ее роли, а с ней самой.
– (У) Исполнителям ролей Рейгана и Нэнси еще труднее. Американские зрители придут с их готовыми образами. Эту пару зрители знают гораздо лучше, чем Горбачевых.
– Что вы больше всего цените в партнере?
– (МБ) Билл – один из самых остроумных людей, которых я когда-либо встречала. У него потрясающее чувство юмора. Когда мы работаем над новой пьесой, это то, что я люблю больше всего. Билл очень серьезно и преданно относится к своей работе. У него всегда куча энергии на репетициях. Он – настоящий профессионал во всех смыслах этого слова. На наших репетициях он рассказывает каждому прочитанные им истории о Горбачеве. Огромная радость работать с ним.
– (У) Я восхищаюсь Мэри Бет на протяжении многих лет. На наших репетициях она задает мне вопросы, о которых я никогда не задумывался. Она может спросить меня за обедом: “Как ты думаешь, какими они были вместе?” Мне некогда, я ем, я не думал об этом… Прихожу домой и задумываюсь. Она толкает меня глубже заглянуть в психологию персонажа, понять его поступки. Это очень ценно для меня. Мы замечательно работаем вместе. Я счастлив работать с ней.
– Режиссер Роберт Фоллс – большой знаток русской литературы, русского театра, русской культуры. Он говорил мне, что обожает Чехова, любит и часто работает с его пьесами. Но эта пьеса необычна для него по тематике…
– (У) Он несколько раз на репетициях подтверждал, что он – настоящий русофил. Боб опьянен встречами с русскими актерами, режиссерами, театром и русской культурой вообще, и показывает это на репетициях.
– (МБ) Мы постоянно слышим истории о его путешествиях в Россию. Он глубоко изучал творчество Чехова и много видел русских постановок, встречался со многими театральными деятелями. Восхищен российским театром. Он рассказывал нам театральные байки, истории о водке… Мне нравится, что он относится ко всем персонажам пьесы с одинаковым уважением.
– Вам нравится работать в Гудман-театре?
– (МБ) О, это моя девятнадцатая роль в театре и шестая совместная работа с Бобом. Великолепное место для творчества! Все службы четко работают, все направлено на то, чтобы помогать актерам.
– (У) Здесь все пунктуальны до мелочей. Один пример. Мы работали над сценой, когда Рейган с Горбачевым ведут переговоры, сидя друг напротив друга. У меня в руках была папка с бумагами, написанными по-русски. Даже на репетиции у меня была русская папка!
– (МБ) С нами работает замечательный педагог по технике речи Ева Бренеман. Она дает частные уроки и помогает нам во время репетиций в произношении русских имен и создании русского диалекта. Мы не говорим на русском языке – иначе нам понадобились бы переводчики и это удлинило бы пьесу в два раза. У актера, исполняющего роль Рейгана, должен быть небольшой британский диалект (отец Рейгана был ирландского происхождения, мать имела английские и шотландские корни). В спектакле есть сцены с журналистами со всего мира. Они все говорят с разными диалектами. Пресс-секретарь Белого дома был из Миссисипи – Ева помогает и ему.
– Уильям, почему вы решили стать актером?
– (У) Это произошло случайно. Я родился в маленьком городке в Мичигане. В школе объявили набор для спектакля “Дженни поцеловала меня”. Мне нравилась девочка, которая играла Дженни. Я решил попробовать, и меня выбрали. Потом у меня был великолепный педагог, и я решил пойти по актерской линии. С 1980 года живу и работаю в Чикаго.
– Что вы думаете о театральной жизни города?
– (У) Чикаго – симпатичный город с уникальными театрами, один из самых театральных городов мира. Такие театры, как Steppenwolf, Goodman, Chicago Shakespeare, могут стать украшением любого города. У каждого из этих театров есть свой стиль, но все они славятся своими актерскими ансамблями… Мне нравится доброжелательность театрального сообщества Чикаго.
– Мэри Бет, я читал, что вашу судьбу определила пластинка сестры с записью книги “Винни Пух” в исполнении Джимми Стюарта…
– (МБ) Точно. Меня захватила сама идея, что человек может изменить свой голос и превратиться в медведя, потом еще раз изменить голос и стать ослом или лосем… Мне это казалось лучшим приключением на свете.
– В четыре года вы уже сами писали пьесы…
– (МБ) И заставляла людей смотреть их.
– То есть с самого детства знали, что будете актрисой?
– (МБ) Я родилась и выросла в городе Плейнфилд, штат Нью-Джерси. Не думала об актерстве как о профессии – больше как о развлечении. Мысли об актерской профессии пришли ко мне позже, в старших классах школы и в колледже. Мне повезло, я нашла хороших педагогов… Наша профессия требует мужества, но если ты смог найти свой путь, я не знаю ничего лучшего.
– Почему вы решили переехать в Чикаго?
– (МБ) Я приехала в Чикаго в 1993 году для участия в спектакле Гудман-театра “Комната Марвина”. Это был мой первый опыт в Чикаго. Позже я играла в спектакле “Ночь игуаны”. Через два года после премьеры гастролировали на Бродвее. Мой будущий муж пригласил меня на свидание. Мы встречались год, живя в разных городах. Потом я еще раз сыграла на сцене Гудман-театра и уже не вернулась назад. Мой муж жил в Чикаго, работал в театре (муж актрисы – многолетний исполнительный директор Гудман-театра Роч Шалфер (Roche Schulfer))… В Чикаго собраны замечательные театры и есть все условия для работы.
– (У) По части кино и телевидения мы не можем конкурировать с Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, но в театральном процессе Чикаго вне конкуренции.
– (МБ) Особенно это касается работы с новыми пьесами. Не так много театров в Нью-Йорке, которые решились бы взять такую пьесу, как “Свидание вслепую”, и показать ее в зале на восемьсот пятьдесят мест. Новая пьеса – всегда риск. Я благодарна театру за то, что он берет на себя этот риск.
– В чем разница между американскими и европейскими театрами?
– (У) Американские актеры выросли на русской традиции актерской игры. Система Станиславского для нас по-прежнему остается идеалом актерской игры. А что касается разницы… У нас в Соединенных Штатах очень короткий репетиционный период. В России и Европе время на репетиции гораздо больше. В Америке все настроено на коммерцию.
– (МБ) Возможно, европейские актеры более техничны, они сосредотачиваются на внешних вещах. Я согласна с Биллом, что Станиславский – “отец” американской актерской игры. В этой связи мы все связаны с русской актерской школой – больше внутренней, чем внешней.
Nota bene! Спектакль “Свидание вслепую” идет до 25 февраля 2018 года на большой (Albert Theatre) сцене Goodman Theatre по адресу: 170 North Dearborn Street, Chicago, IL 60601. $20-$75. Билеты на этот и другие спектакли сезона 2017-18 годов можно заказать по телефону 312-443-3800, в кассе театра или на сайте www.goodmantheatre.org/.
