Марина Громова работала со многими известными фигуристами, в том числе с олимпийскими чемпионами Татьяной Волосожар и Оксаной Баюл, а также с олимпийской парой Марченко-Филоненко. Ученики Марины выступали и завоевывали медали на чемпионатах США, России и Украины, Европы и мира. Вместе с мужем Евгением Мартыновым она тренирует детей на катке Seven Bridges в западных пригородах Чикаго.
Как вы стали хореографом в фигурном катании?
В детстве и юношестве каталась на коньках, даже вела классы, но далеко не на том уровне, на котором я сейчас тренирую фигуристов. Папа был военным, мы путешествовали по всему Советскому Союзу и заниматься фигурным катанием не всегда получалось. Так получилось, что я больше увлеклась танцами, и образование получила как хореограф «на полу», а не на льду. Но работать я начала в школе олимпийского резерва в Днепропетровске именно как хореограф в фигурном катании. Тогда приглашать классического хореографа было принято – чтобы привнести в танец на льду характер, балетные знания.
То есть, ваше умение кататься на коньках было лишь дополнительным плюсом?
Да, именно так. В советской школе фигурного катания, которой продолжают придерживаться, пожалуй, все бывшие республики СССР, обязательны занятия хореографией «на полу». Это может быть и классическая хореография, и модерн, и хип-хоп, и латино-американские танцы.
В какой момент заканчивается хореография «на полу» и начинается хореография на льду?
Сначала спортсмены учатся двигаться в зале, танцевать, чувствовать разные стили. Затем приходит время ставить программу. Мы выбираем музыку и начинаем работать над программой уже на катке.
Как у вас строились отношения с тренерами? Наверняка, от того, насколько удачен тандем «тренер-хореограф» многое зависит…
Мне очень повезло с тренерами, у меня были изумительные учителя. Им нравилось со мной работать, потому что я умела слушать, и мне давали много полезной информации. Как хореограф я расставляю программу, все элементы, все подходы к ним. Тренер же – это главный человек, который учит спортсмена делать прыжки и другие элементы, работает над техникой. Моя задача как хореографа – соединить все под музыку так, чтобы это было красиво. Так что творческое сотрудничество тренера и хореографа – очень важно. И в советской школе фигурного катания этому до сих пор придается большое значение.
А здесь, в Америке?
Здесь все немного по-другому. Здесь нет как таковых школ фигурного катания. Есть или групповые классы, или частные уроки. И все зависит от финансовых возможностей родителей, насколько они могут себе позволить нанять тренера и хореографа, работающих в связке. В Америке все больше увлечены техникой – прыжки, прыжки, прыжки. А хореограф – по остаточному принципу.
Как сложилась ваша карьера здесь, в Америке?
Уже много лет мы с моим мужем Евгением Мартыновым (а он мастер спорта международного класса по фигурному катанию, катался за Украину, призер многих престижных соревнований, многолетний солист в шоу «Дисней на льду», опытный тренер) работаем на катке Seven Bridges Ice Arena в Woodridge (это западные пригороды Чикаго, рядом с Напервиллем).
Кто ваши ученики? Это профессиональные спортсмены или те, кто только встает на коньки?
И те, и другие. Есть несколько молодых людей, которые катаются на высоком уровне, выступают на национальных соревнованиях. Остальные пока еще учатся, от уровня «новичок» до тех, кто уже показывает неплохое катание. Но предсказать, кто пойдет дальше, очень сложно. Это зависит как от желания и настойчивости самого ребенка, так и от финансовых возможностей родителей.
В чем сейчас заключается конкретно ваша работа?
Я занимаюсь с детьми и на полу, и на льду. Ведь нужно не только поставить программу, но ее и отработать. Каждая программа – это не только элементы, переходы от элемента к элементу должны быть красивыми. Нужно найти стиль для каждого ребенка, ведь дети разные, характеры разные. Всем этим я и занимаюсь, «заворачиваю» разученные с тренером элементы в «красивую обертку».
То есть, вы и ваш муж – как раз тот удачный тандем тренера и хореографа?
Получается, так.
Расскажите о вашем театре
Наш театр Creative Ice Skating начался с понимания того, что у нас занимается немало хороших фигуристов, которые не станут профессиональными спортсменами по самым разным причинам, но умеют, и главное, любят кататься. Может быть, они боятся прыгать, как это требует профессиональный спорт, но хорошо катаются, вращаются и т.д. Мы искали способ увлечь этих ребят. И мне попалась информация о том, что существует международная соревновательная программа «Театр на льду». И мы решили попробовать. В 2014 году мы поехали на эти соревнования как новички, толком ничего не зная. Разобравшись немного, мы сделали 5 квалификационных команд, нас отобрали на чемпионат, и в 2017 году мы уже были полноценными участниками. Еще через два года мы ездили во Францию на чемпионат, затем были соревнования в Бостоне.
Какие-то места удавалось занять?
К сожалению, пока нет. Очень большая конкуренция. Например, французская команда – очень сильная. Но нас заметили, просят, чтобы мы дальше продолжали, так что мы надеемся и на призовые места в будущем. Ну и плюс дети, которые принимают участие в таком чемпионате, начинают совершенно по-другому относиться к фигурному катанию и к театру на льду. Наша юниорская команда после National Cap стала настоящей командой по духу, и это очень важно. Так что наши победы еще впереди.
Ваш театр два раза в год приглашает зрителей на спектакли на льду. Это те же программы, которые вы готовите для соревнований?
Не совсем. Это что-то вроде отчетного концерта, в котором принимают участие все юные фигуристы, занимающиеся у нас. Но мы решили делать не просто набор номеров, а цельное представление, спектакль. Начали мы во время пандемии, когда были разные ограничения и было очень сложно поддерживать интерес детей к катанию на коньках. Мы решили поставить самый настоящий балет, только на льду. Выбрали «Щелкунчик». Дети были в восторге. К сожалению, показать выступление вживую нам не удалось – очередной локдаун запретил зрителей. Но мы сделали видео. Всем понравилось. И мы начали делать это два раза в год. Уже со зрителями.
Большая работа. Кто вам помогает?
Вообще, дети у нас – очень ответственные. Когда детям даются номера, назначается лидер, и дети сами стараются отработать программу. Помогают старшие студенты, а также девочки, которые уже закончили кататься и приходят к нам на подработку. Но все постановки делаю я сама, а уже мои помощники отрабатывают.
Кто из фигуристов принимает участие в спектаклях?
Мы стараемся, чтобы катались все. И профессиональные спортсмены, выступающие на национальном уровне, и те, кто участвует в нашей соревновательной команде «Театр на льду», и начинающие фигуристы. Порой мы даже придумываем дополнительных персонажей в наших сказках, чтобы нашлись роли всем. Ой, какие драмы бывают, когда распределяем роли…
Как в настоящем театре.
Вы вообще строгий педагог?
Да, я — строгий педагог. Я могу посмеяться, пошутить, но я – требую. Не люблю панибратства. Я бы не хотела, чтобы дети меня боялись, но не люблю, когда мне садятся на шею.
Сколько раз в неделю дети занимаются?
Все зависит от уровня и финансовых возможностей родителей. Кто-то ходит раз в неделю, кто-то – каждый день. Мы также стараемся делать минигруппы, на наш взгляд, это более эффективно. И экономичнее. В основном получается, что ребенок катается с тренером два-три раза в неделю, в остальные дни, если хочет – сам.
Какого возраста дети к вам приходят?
Разного. Хотелось бы, чтобы приходили пораньше, в 4-5 лет. Но берем учеников всех возрастов. И взрослых. У нас был студент 74 лет, представляете? С операциями по замене колен. Отлично катался, принимал участие в соревнованиях на своем уровне. Есть доктор, которая начала кататься в 57 лет. Есть одна мама, чья девочка у нас долгое время занималась, так вот она тоже решила кататься. Есть девушка, которая приехала из Италии, там она каталась на роликах, здесь решила попробовать коньки.
На ваш взгляд, как обстоят сейчас дела с профессиональным фигурным катанием в Америке?
Есть топовые фигуристы. Например, Илья Малинин, который просто сумасшедше здорово прыгает. Но потом – провал. Вообще, в Америке уровень фигурного катания, на мой взгляд, упал. Меньше детей приходит на каток, меньше показывают соревнования по телевизору.
А в целом в мире?
Сложно сказать. У каждой страны по-разному. В Японии, в Южной Корее – страшно популярно. В Европе, особенно во Франции – подъем. В России, хоть их сейчас и не допускают на международные соревнования, всегда высокий уровень. В Америке – затишье. Хотя и здесь появляются редкие звезды. Забавно, что в основном – это или выходцы из азиатских семей, или дети русскоговорящих тренеров фигурного катания. Например, Малинин, Торгашев.
Ну и ваш сын? Ведь Даниил Мартынов – профессиональный фигурист, расскажите немного о нем.
Ему 17 лет, он с детства занимается фигурным катанием, был на финале юниорского Гранд-при, скоро едем на Nationals. Пока нацелен быть профессиональным фигуристом, а как уж сложится… Посмотрим.
Что сейчас в фигурном катании превалирует – техника или артистизм?
Сейчас ценится и то, и другое. Важно катать чисто, не важно какой сложности элемент. Хотя все равно финал Гранд-при доказал, что четверной прыжок – это четверной прыжок. Мужчины в одиночном катании на мировом уровне сейчас катаются очень-очень красиво. Девушки в основном – прыжки, сложные, хотя на европейском уровне наконец появилось больше артистизма.
Фигурное катание – это прежде всего спорт или искусство?
Это спорт в искусстве. Но все-таки это спорт, жестокий сложный спорт.
Почему?
Результаты зависят от субъективного мнения судей. А судьи бывают разные. Уверена, что судья должен быть широко образован, воспитан не только на бродвейских мюзиклах. Кроме того, это эмоционально тяжелый спорт, особенно одиночное катание – ты один на огромной арене, во всех остальных видах спорта, даже не в командных, всегда вокруг другие спортсмены. А здесь ты – один. Не все выдерживают. Быть одиночником — нужно иметь стержень. Плюс у тебя только одна попытка. Так что фигуристы привыкли и в спорте, и в жизни, если упал – поднялся и продолжил дальше.
Не жалеете, что связали свою жизнь с фигурным катанием?
Нет. Знаете, в этом спорте есть какая-то магия. Когда смотришь, как заливают новый лед, возникает удивительное чувство, вот лед был весь изрезан коньками, и вот он становится гладким, нетронутым. И все начинается сначала. Волшебство.