На вопросы “Рекламы” отвечает Ирина Думанис, руководитель (Chief executive officer) Weiss Memorial Hospital, расположенного в Чикаго. Госпиталь и в обычное время – очень сложная структура, а в эпоху пандемии – втройне. Мы расспросили Ирину о госпитале и о том, как ей удается успешно им руководить.
Ирина, зачастую один из первых вопросов, который задают себе наши читатели при выборе госпиталя, касается русскоговорящих врачей и медсестер. Скажите, есть ли такие в вашем госпитале и много ли у вас русскоязычных пациентов?
Наш госпиталь находится на севере Чикаго в районе Uptown, на LakeShore drive. По соседству с нами много домов, в которых живет большое количество русскоговорящих. Поэтому в нашем госпитале есть много русскоязычных пациентов. Но их привлекает не только место расположения госпиталя, но и то, что у нас есть врачи и медсестры, говорящие на русском. Ну и высокое качество предлагаемого лечения тоже привлекает пациентов.
Какие именно медицинские услуги предлагает госпиталь?
Мы предлагаем все уровни услуг: скорая помощь, стационар, диагностика, различные хирургические операции, реанимация. То есть практически все, что может понадобиться пациенту, разве что за исключением сложных операций на открытом сердце. Нас, наверное, можно назвать многопрофильной городской больницей. У нас в штате –высококвалифицированные врачи, плюс многие доктора, имеющие свою собственную практику, сотрудничают с нами на постоянной основе. У многих из них офис в госпитале или в соседних зданиях. Это удобно для пациентов, если, например, до или после визита к врачу им нужен рентген или MRI, им не нужно никуда ходить, все расположено компактно.
Ваш госпиталь не очень большой по сравнению с гигантами…
Да, мы – небольшой community госпиталь. У нас работает около 700 человек, в стационаре ежедневно находится примерно 70-80 человек, и большое количество пациентов ежедневно приходят на процедуры, анализы, на реабилитацию. В нашем районе расположено много домов для пожилых людей (nursing homes), поэтому существенный процент наших пациентов – это люди старше 65 лет. Наш отдел скорой помощи считается “seniors friendly” – у нас есть специальная аккредитация, позволяющая помогать пожилым пациентам. Также есть специальное психиатрическое отделение для пациентов, которым больше 65 лет.
Пандемия коронавируса сильно повлияла на вашу работу?
Да, конечно. В самом начале пандемии, в первую очередь, потому что вокруг много домов престарелых, у нас был всплеск поступления пациентов, где-то 120-130 в день. Пришлось практически удвоить возможность принимать пациентов, мы закрыли ряд отделений, отменили плановые операции и перепрофилировали все под больных коронавирусом. Очень быстро мы стали настоящим ковид-госпиталем. Хотя было непросто – никто толком не знал, как подступиться к лечению этой болезни. Однако наши врачи действительно заинтересованы в лечении пациентов, и многие из них выступали с инициативой и регистрировали наш госпиталь в различные исследовательские программы, которые занимаются поиском вариантов лечения. Например, практически с начала пандемии мы предлагали процедуру вливания плазмы. Плюс, использовали все новые перспективные лекарства. То есть, будучи небольшим госпиталем, не входящим в какие-то большие системы, мы смогли использовать все достижения науки.
Сейчас вы продолжаете принимать больных с ковидом?
Да. Так как мы еще весной разработали все протоколы лечения коронавируса и продолжаем их совершенствовать, то когда осенью и зимой опять начался рост числа пациентов с ковидом, мы были готовы их лечить. И не только оказывать срочную помощь. Мы первые в Чикаго создали специальное реабилитационное отделение для пациентов, переболевших ковидом. После того как больной с медицинской точки зрения более или менее стабилизирован, он попадает в это отделение, где его стараются как можно быстрее вернуть к обычной жизни.
Мы активно предлагаем antibody infusion therapy, особенно для пожилых пациентов, особенно для тех, у кого есть серьезные хронические болезни. Если их диагностировать на ранних этапах, и до того как им стало совсем нехорошо, провести эту терапию, то можно избежать тяжелых последствий. Я сама лично разговаривала со многими знакомыми чикагскими русскоговорящими врачами и объясняла, что пациент с положительным тестом на коронавирус может приехать к нам в госпиталь, и если такая терапия показана, он ее получит и через два часа уедет домой. И очень велик шанс, что его болезнь не перейдет в тяжелую фазу.
Госпиталь, особенно в пандемию, должен функционировать четко, как часы. Ваша должность – chief executive officer – предполагает большую ответственность. Что входит в круг ваших обязанностей и приоритетов?
Все начинается с наших пациентов. Они всегда – мой первый приоритет. Наша цель –поставить пациента на ноги и выписать домой. Моя задача – организовать работу госпиталя так, чтобы это делалось быстро и качественно, потому что чем дольше пациент находится в больнице, тем хуже для него. Потом – чтобы госпиталь был чистым, чтобы еда была вкусная, чтобы сотрудники были счастливы здесь работать, чтобы финансово госпиталь был в стабильном состоянии, чтобы врачи, сотрудничающие с нами, были довольны. То есть абсолютно все, любой аспект работы госпиталя – это входит в сферу моей ответственности. Конечно, сама не могу все контролировать, но у меня очень сильная команда, каждый член которой отвечает за свое направление. А я просто должна всем этим руководить.
Что помогает вам делать эту работу?
Самое важное – надо хорошо знать, что происходит в госпитале каждый день. И для этого я постоянно должна общаться с членами своей команды. Наша главная медсестра, кстати, русскоговорящая женщина, руководит самой большой группой сотрудников в госпитале –медсестрами и их ассистентами. Я с ней стараюсь несколько раз в день пересекаться, обсуждать текущие проблемы. Точно также постоянно встречаюсь с другими членами своей команды. Я не сторонник собраний и планерок по расписанию, я не могу ждать – если что-то произошло, должна узнать это тут же. Постоянно хожу по госпиталю, смотрю, как идут дела, разговариваю с людьми. Любой сотрудник может мне позвонить или зайти, если есть что обсудить. Считаю, что проблемы нужно решать тут же, а уж если что-то хорошее происходит, то точно нужно срочно распространить это по госпиталю, чтобы все взяли на вооружение сразу же, не дожидаясь собрания или планерки. То же самое касается врачей с независимой практикой, которые сотрудничают с госпиталем. Очень важно постоянно вести с ними диалог. В общем, коммуникации – это самый главный навык и ресурс для человека в моей должности.
Ирина, чаще такие позиции, как у вас, занимают люди, имеющие медицинское образование и опыт. Вы же – финансист. Как так получилось?
Да, у меня финансовое образование. Но так сложилось, что в какой-то момент я получила работу в госпитале, в финансовом отделе. Понемногу начала подниматься по должностям в госпиталях. Когда у меня была уже достаточно большая позиция в финансах, я уже четко понимала, что не могу принимать финансовые решения, если не понимаю, как работает госпиталь. Я училась, старалась разобраться в устройстве госпиталя, не только с финансовой точки зрения, но и с клинической, с хозяйственной – например, что за собой влечет смена кондиционерного оборудования, что нужно делать с едой – готовить самим или заказывать на стороне. И на каждой ступеньке своей карьеры я училась все больше и больше. В какой-то момент меня пригласили сюда, в Weiss Memorial Hospital, на позицию финансового директора. Я проработала в этой должности полтора года, и потом мне предложили возглавить госпиталь, что я сейчас и делаю. Я, конечно, понимаю, что с клинической точки зрения всего не знаю, но знаю, на кого я могу полагаться в этой сфере.
С врачами сложно общаться, ведь не зря их называют “особой кастой”?
Каждый человек – особенный. К каждому человеку нужен свой подход. Я всю жизнь придерживаюсь этой философии – нет двух людей одинаковых, то, что подходит одному, может не подойти другому. Надо людей слушать, быть с ними правдивым, давать время подумать, и тогда все получается. Не буду обманывать, мы не всегда соглашаемся друг с другом, бывают ситуации, когда госпиталь предлагает что-то, а некоторые из врачей не воспринимают эту идею. Моя задача – объяснять, почему это хорошо, а не диктовать условия. Когда получается диалог, то это работает.
Но все это требует большой вовлеченности и огромного количества времени. Остается ли время на что-то кроме работы?
Помимо работы времени остается очень мало, эта работа уходит домой со мной в моей голове. К моей большой радости семья меня все время поддерживает. У меня трое детей, сейчас старшие уже в колледже, младшему сыну 15 лет. Муж тоже очень много работает. Мы такая семья, где папа и мама все время на работе. Когда дети были маленькие, были бебиситтеры, плюс наши родители очень сильно помогали – как это водится в русскоязычных семьях. Но мы все равно старались проводить как можно больше времени с детьми, я приезжала домой более или менее вовремя и садилась еще поработать уже когда дети засыпали. Баланс между работой и семьей найти сложно, но в нашей семье все всегда помогают друг другу, без поддержки моих домашних мою карьеру построить было бы невозможно.
Ирина, в заключение нашей беседы, у вас есть возможность обратиться к нашим читателям. Есть ли у вас какие-то рекомендации?
Я знаю, что у людей много вопросов про ковид, про вакцину, делать или не делать. Я не врач, и не могу давать медицинских советов. Единственное, что могу сказать – я ее сама сделала, и мне кажется, что если есть возможность оградить себя от коронавируса, то это нужно сделать. Люди должны продолжать быть осторожными, но жизнь не останавливается, этот вирус будет с нами много лет, и важно научиться, как с этим жить. Будьте, пожалуйста, здоровы!