Вопрос самоопределения, или что такое “быть евреем” для эмигранта в Америке и на просторах бывшего СССР мы обсуждали с Игалем Котлером, докторантом еврейской теологической семинарии, специалистом по русско-еврейской диаспоре, истории и культуре.
– Хочу начать с вопроса о нынешнем русскоязычном населении Америки. Кто мы в первую очередь: русские, американцы, евреи, христиане, русскоязычные или русскомыслящие? Как сочетаются в эмигрантах и их детях разные идентичности и что является приоритетным?
– Это очень непростой вопрос. В разное время у нас разные идентичности – то мы выступаем в роли представителя какой-то национальности, то в роли папы или мамы, ребенка (при том, что нам 40+ лет), то в роли представителя общины улицы или района.
Какой у нас приоритет идентичностей или самоощущений? Было много исследований на эту тему, и они не пришли к чему-то одному. Давайте порассуждаем вместе. Несомненно, у нас есть груз того, что привезли из бывшего Советского Союза. Эмигранты, которые приехали сюда в 70-80-е в разном возрасте – какую-то часть той ментальности, того сознания, того воспитания, которые были там, перенесли сюда. На эту тему есть разные высказывания и разные точки зрения, потому что привезли, например, большие важные ценности, такие как уважение к культуре, ценность образования, ценность того, что нужно быть первым в условиях соревнования. Если мы говорим о евреях, то в условиях советского антисемитизма необходимо было быть первым вдвойне, чтобы добиться каких-то успехов. Впрочем, и для других людей этот вопрос стоял очень остро.
В то же время некоторые считают, что те, кто приехали из Советского Союза, привезли и какие-то вещи, характерные для общества социалистического, тоталитарного, может быть, какие-то элементы ксенофобии, убеждений в необходимости «сильной руки», крепкого государства. Не будем забывать, что эти люди приехали из достаточно гомогенного общества, где понятие мультикультурности было достаточно чуждым и незнакомым.
Если мы говорим о религиозных представлениях, об отношении к еврейству или другой национальности, то опять-таки это вопрос о том, что является важным для нас и чувствуем ли мы это. У разных людей это по-разному.
Евреи в Америке и в Советском Союзе – это разные люди. Для американцев еврейство – это вероисповедание, для советских евреев – это национальность, или более точно – этнос, культурная общность, в первую очередь.
Что касается элемента в самоидентификации, это вообще сложный вопрос. А как быть с русским языком, с новым поколением, которое уже говорит по-английски, но тем не менее тусуется в своей группе, поет песни из советских фильмов, ест салат оливье, празднует Новый год и так далее. Действительно, больше вопросов, чем ответов. И это безумно интересная тема.
– С другой стороны – давайте вспомним движение «Let My people go», которое боролось за наш выезд, как ущемляемых и тех, кто не может пользоваться религиозным культом, не может изучать свой язык (иврит). Да, мы сюда приехали как евреи, беженцы, но мы все-таки, согласись, не стали теми евреями, которыми могли бы стать.
– Здесь очень интересное явление мы наблюдаем, потому что не стоит ставить оценок «кто-то полноценно еврей, а кто-то – недоеврей». Мне часто приходится проводить занятия для русскоязычных евреев в Америке, и я пытаюсь сделать так, чтобы в их головах не было комплекса еврейской неполноценности. Потому что тип американского еврея сложился исторически: то, что еврейство – это религия, принадлежность к определенной синагоге, деятельность в еврейской сфере, еврейской жизни. Я бы сказал, что это классический американский пакет. Если мы проанализируем американские исследования, все больше и больше американских евреев недовольны именно таким, классическим способом выражения своего еврейства. И распространяется такой термин «just Jewish».
Я бы сказал, для русскоязычных еврейство – это что-то свое, часто связанное с индивидуальной семейной историей. Например, у абсолютного большинства русскоязычных евреев кто-то из близких стал жертвой Холокоста, в то время как американские евреи только читали об этом или проходили в школе. Также у русскоязычных евреев больше связей с Израилем, чем у американских.
– Я встречаюсь со многими американскими евреями, у которых и предки евреи, но сами они считают себя американцами. И отношение к Израилю тоже бывает такое, как у русскоязычных евреев, теплое, но бывают и те, кто считает Израиль не просто чужой страной, но где-то на уровне врага. Как можно к этому относиться?
– Если мы говорим об Израиле, то, несомненно, у русскоязычных евреев гораздо более теплые личностные отношения, потому что там живут родственники. Израиль для советских евреев был символом свободы, героизма, победы над врагами, хотя бы по той причине, что враги Израиля были друзьями Советского Союза и официальной власти. Нонконформизм к советской власти естественно отражался в том, что Израиль героизировался, и туда действительно стремились. И для тех, кто уехал в Америку или Германию, Израиль все равно остается чем-то особым.
Для американских евреев на первом месте американские ценности. Я говорю, в основном, о либеральных кругах, не об ортодоксальных.
Американские евреи традиционно придерживались взглядов Демократической партии. Так сложилось исторически еще с 20-30-х годов, когда евреи только приехали и Демократическая партия наиболее полно отображала их интересы. Сейчас их можно отнести к представителям левого среднего класса Америки, который смотрит на Израиль через определенную призму стереотипов или понятий, представлений об общедемократических и общегуманитарных вещах. Согласно этим взглядам, политика Израиля по отношению к арабам или палестинцам не всегда представляет собой демократию в понимании американских левых кругов.
Что касается еврейских знаний, то действительно, у многих американских евреев традиционно сложилось в семье, что их бабушка и дедушка ходили в синагогу, а также папа и мама, они выучили какие-то молитвы, иногда не понимая их смысл, у них весьма слабое представление о еврейской культуре, о широкой еврейской истории и прочее. Я вижу много вещей, которым русскоязычные могут научить американцев.
Это правда, что американские евреи боролись за права советских евреев, и именно благодаря этой борьбе открылись ворота эмиграции. Но правда и то, что у американских евреев в головах был некий стереотип советского еврея, и когда приехала реальная масса людей, они не совсем соответствовали этому стереотипу. Зато сейчас многие американские лидеры еврейства понимают это и предоставляют русскоязычным евреям все больше лидерских мест и возможность организовывать программы и создавать интересные проекты. Поэтому все больше, особенно среди молодежи, сейчас организаций, возникших по собственной инициативе, которые создают комфортную атмосферу для еврейских семей разных возрастов.
– А почему именно Соединенные Штаты?
– Это целая отдельная страница борьбы за советских евреев. Когда начинала подниматься железная завеса, но еще не было возможности выехать, предполагалась встреча президента Рейгана и Горбачева в Вашингтоне. Тогда практически все крупнейшие американские еврейские организации в один голос заявили, что «мы должны продемонстрировать свое единство в том, что процессы, начавшиеся в Советском Союзе, не должны быть остановлены, и мы должны доказать Горбачеву, что эмиграция неизбежна». На этот марш в Вашингтоне собралось 250 тысяч евреев, которые приехали со всей Америки. И евреи продемонстрировали Горбачеву, что обратной дороги нет, и эра «красного фараона», как она тогда называлась, закончилась.
Почему в Америку? Это была единственная возможность выезда из Советского Союза по израильским приглашениям. Другого пути еврейской эмиграции не было. Тогдашний начальник КГБ Андропов под давлением американского еврейства и правительственных американских кругов думал о том, дать или не дать возможность евреям эмигрировать на Запад. Он не мог им просто сказать «евреи, я разрешаю вам эмигрировать, потому что нам нужно покупать американский хлеб». Все-таки это была политика Советского Союза. Поэтому официально все было оформлено как «воссоединение семей». Израиль увидел в этом возможность направить эмиграцию в свою сторону, это решало бы многие демографические, социальные проблемы.
И вот начался поток эмиграции. Вы знаете, что он зависел от того, какие отношения складывались между Советским Союзом и США, двери то открывались, то закрывались. Поскольку прямого авиамоста между СССР и Израилем не было, то перевалочным путем была Вена.
– Насколько я знаю, это не из-за отсутствия авиамоста, а потому, что были такие законы, которые говорили, что нужно ехать через третью страну…
– Да, я согласен, но кроме того, не было дипломатических отношений и прямого сообщения между странами. Естественно, западные страны, стоящие на демократических позициях, настаивали на свободе выбора и что эмигрантам никто не может диктовать куда ехать. Еврейские организации поддержали эту позицию и предоставили возможность желающим уехать в США. Израиль, после того как увидел, насколько много людей уезжают в Америку, высказывался против того, что США должны оказывать такую поддержку, на этой почве между странами даже возникали конфликты. Так продолжалось до конца 80-х годов.
– Хочу заметить, что движение “Let My People Go” имело большое значение не только для эмиграции советских евреев, но и для сплочения и активизации американского еврейства. Тогда возникли новые еврейские организации, которые работают и сейчас.
Мы вспомнили яркие моменты жизни еврейской общины, которая говорит и понимает по-русски, и затронули тему американской общины. Есть о чем говорить, есть что обсуждать. Я хочу поблагодарить моего собеседника за интереснейшую беседу и выразить уверенность, что к этой важной теме мы обязательно вернемся.
