В эти дни на сцене Лирик-оперы Чикаго кипят любовные страсти – в театре идет “Травиата” Джузеппе Верди. Либретто Франческо Марии Пьяве создано на основе романа Александра Дюма-сына “Дама с камелиями”. В роли Виолетты Валери – неподражаемая Альбина Шагимуратова. В эксклюзивном интервью вашему корреспонденту певица рассказывает об образе главной героини, партнерах по сцене, новом диске, недавних выступлениях.
“Виолетта – моя самая любимая партия”
— Рад снова встретиться с вами, Альбина! После Джильды (“Риголетто”, 2013 год), Лючии (“Лючия ди Ламмермур”, 2016 год), Эльвиры (“Пуритане”, 2018 год) пришло время увидеть вас в одной из лучших ролей мирового оперного репертуара: Виолетта в “Травиате”. В одном из интервью вы сказали, что опера в вашей жизни началась с записи “Травиаты” 1962 года, где Мария Каллас поет финальную сцену Виолетты. Чем вас убедила версия Каллас?
— Это была первая оперная пластинка, которую я услышала. Мне было двенадцать лет. Меня поразил голос Каллас, поразило то, как голосом можно выразить всю гамму чувств и эмоций. После этого я влюбилась в оперу и решила серьезно заниматься оперным искусством.
— В наших прошлых беседах вы интересно рассуждали о трансформациях образов Джильды и Лючии, говорили, как сложно выразить мгновенные изменения в поведении Эльвиры. Роль Виолетты тоже требует огромных актерских способностей. Вы как-то сказали, что “Виолетта – партия на актерскую выносливость”. С одной стороны, она куртизанка, с другой – женщина благородная…
— Не забывайте, она очень дорогая куртизанка с тончайшим вкусом. Дюма писал, что Маргарита Готье (прототип Виолетты) была изысканной, начитанной, умной и самой красивой женщиной в Париже. Лючия – девочка по сравнению с ней, Эльвира – девочка (шестнадцать лет, только-только влюбилась)… Виолетта – опытная женщина, она знает толк в мужчинах и жизни, умеет отличать настоящие чувства от фальши. Она из простой семьи и стала первой куртизанкой в Париже, потому что была непохожей на всех остальных. Она не была красоткой, но чем-то “цепляла” мужчин, да так, что все сходили по ней с ума. Она выбирала мужчин! Долгое время она была связана с бароном Дюфолем, но не любила его. Барон был богатым, он ее обеспечивал, и она этим пользовалась. Она рано потеряла мать, не ощутила материнской теплоты, осталась нежной, ранимой женщиной, не знающей, что такое любовь. Во всех мужчинах она искала теплоту, заботу, нежность… Такое отношение она нашла только в Альфреде. Она болела год. Барон к ней не приходил, и только Альфред все время справлялся о ее здоровье. В Альфреде она встретила не только любовь, но и настоящую заботу мужчины по отношению к женщине. Это ее тронуло и покорило.
— Вы согласны с трактовкой, что Виолетта приносит в жертву свои чувства ради любимого?
— Она жертвует собой ради Альфреда и его семьи. В том обществе огромное значение имело то, с кем ты породнишься. Она думала не о себе – только об Альфреде… Она всего три месяца была счастлива в своей жизни. Три месяца счастья…
— Вы как-то сказали: “Задача певицы – спеть “Травиату” так, чтобы зрители плакали”. Насколько для вас важна эмоциональная составляющая образа?
— Для меня важно быть убедительной, важно передать все краски моей героини. Образ Виолетты очень глубокий. Ее играть сложно и интересно.
— Играть сложно, а петь? С технической точки зрения партии Джильды, Лючии, Эльвиры сложнее, правда?
— Лючия и Эльвира – это партии бельканто. Партия Джильды тоже достаточно высокая. Виолетта – нечто другое. Это Верди во всей его красе. Певица в двадцать пять – тридцать лет не может по-настоящему спеть Виолетту. Я помню себя в двадцать пять. Я выпускалась из института со вторым актом “Травиаты”, и двадцатиминутная сцена (дуэт с папой) казалась мне очень тяжелой. К Виолетте надо подойти с вокальным и жизненным опытом.
— Я смотрел фрагменты вашего исполнения “Травиаты” на Youtube. Вашей Виолетте веришь. Вы вкладываете свои переживания, свой опыт в эту роль?
— Конечно. Вообще, все переживания в жизни у меня каким-то автоматическим образом переносятся на сцену. Виолетта – пожалуй, моя самая любимая партия. Отрывки на Youtube были давно. Сейчас я пою Виолетту совсем по-другому.
— Новое для Чикаго имя – дирижер Майкл Кристи. Я знаю, что он живет в Миннеаполисе и долгое время был музыкальным руководителем Оперы Миннесоты. Как у вас складываются взаимоотношения?
— Я тоже с ним встретилась впервые. Очень приятно работать с дирижером, который говорит: “Я пойду за тобой. Делай то, что тебе нужно”. Редко услышишь такое от дирижеров. Майкл понимает партитуру, разбирается в музыке Верди.
— Это оригинальная версия Верди или вариант с купюрами?
— В оригинальной версии очень много повторов. В предыдущей версии этой постановки вы видели полную версию. На взгляд режиссера и на мой взгляд без повторов лучше. Слишком знаменитая опера – зрителю тяжело слушать повторы. Постановка хорошая, традиционная. Можно сконцентрироваться на музыке.
— От дирижера и постановки – к партнерам. Начнем с Жермона – Желько Лучича. Он был вашим отцом в “Риголетто”. Чудесно отзывался о вас, когда я брал у него интервью…
— С Желько мы работали не раз. Очень приятно еще раз встретиться с ним в Чикаго. У него прекрасный голос, он очень хорош в общении. Наш такой весь. Домашний…
— В партии Альфреда в Чикаго дебютирует итальянский тенор Джорджио Беруджи. Вы нашли с ним общий язык?
— Очень хороший партнер. Мне легко с ним. Общение доброжелательное. Альфреда петь сложно и сложно правдиво сыграть влюбленного человека. Не нужно бояться быть искренним, трогательным… Знаете, мне грех жаловаться – у меня всегда были хорошие партнеры. Каждый партнер привносит в оперу что-то свое. Партнеры мне помогают понимать героиню. В сентябре я пела “Травиату” в Венской опере. Моими партнерами были тенор из Словакии Павел Бреслик и английский баритон Саймон Кинлисайд. Мне было так легко с ними! Павел импровизировал на сцене. Я ему верила, я могла его обнять, поцеловать… Он любил Виолетту. Что он творил на балу у Флоры?! Просто рубашку на себе рвал… Когда между партнерами вне сцены создаются теплые взаимоотношения, это помогает спектаклю. Зрители верят, что перед ними – двое влюбленных, а не просто театр. А если кто-то из героев холодный, зал это чувствует. Мы же у вас, зрителей, как на ладони. Вы сразу все видите. В Вене я чувствовала дыхание зала, а после спектакля зрители стоя аплодировали. Мне говорили артисты из ансамбля, что в Вене давно не было такой “Травиаты”, а в Венской опере “Травита” идет несколько раз в год с разными составами. Зрителям есть с чем сравнить. Каждый раз получается другой спектакль…
“Я давно хотела сыграть в комической опере”
— Финальной точкой на вашей гастрольной карте прошлого года была Москва. В Большом театре вы пели графиню де Фольвиль в “Путешествии в Реймс” Россини (дирижер – Туган Сохиев, режиссер – Дамиано Микьелетто). Критики писали, что получилась настоящая веселая комедия. Вы довольны, как все прошло?
— Мне все время российские СМИ задавали вопрос, как я себя чувствую. Это ведь ансамблевая опера, не примадонская. Я отвечала в том духе, что сколько можно петь примадонские оперы? Где-то нужно и отдохнуть, и просто получить удовольствие. Я давно хотела сыграть в комической опере. Графиня де Фольвиль – первая комедийная роль в моем репертуаре. Роль небольшая. У меня там одна ария – правда, сложная, двенадцатиминутная. Все как-то сошлось: год стопятидесятилетия со дня смерти Россини, знаменитая постановка, Большой театр. Спеть у себя дома, да чтобы родные пришли послушать-посмотреть – это же просто мечта! Дирижер Туган Сохиев – требовательный. Меня поразило его знание вокала. Он мне подсказывал какие-то вещи с вокальной точки зрения.
— Казалось бы, чем вас можно удивить после Мути и Ливайна? Вы с такими гигантами работали…
— Удивил. Не все дирижеры лезут в вокальную технику. А здесь он очень тонкие вещи подсказывал про голос, дыхание…
“Все только через голос”
— Ваш диск – опера Россини “Семирамида” – уже стал лауреатом International Classical Music Awards (ICMA) в категории “Лучшая оперная запись года”. Диск номинируется на престижную премию журнала BBC Music Magazine. До 19 февраля на сайте журнала открыто голосование. Я уже проголосовал за “Семирамиду” и советую всем последовать моему примеру (http://www.classical-music.com/article/bbc-music-magazine-awards-2019). Мне всегда было интересно узнать, как происходит процесс записи?
— Записывали мы в лондонской студии три недели по расписанию, составленному звукорежиссерами. Сегодня – такие-то номера, завтра – другие. Если, например, это ария Семирамиды, у меня есть возможность спеть ее раза четыре. После первого исполнения я себя слушаю, согласовываю со звукорежиссером, тот звонит дирижеру, дирижер говорит мне, что нужно исправить. Мы делаем второй дубль. Когда надо – третий. Четвертый бывает редко. Когда совсем плохо. Это трудно, голос ведь устает. Поешь целиком всю арию от начала до конца. Все только через голос. Надо показать все эмоции, чтобы слушатель тебе поверил… Я получила много восторженных отзывов. Говорят, что это – самая лучшая запись “Семирамиды”. Все предыдущие даже близко не подходят к тому, что написал Россини. То, что делали великие Сазерленд или Кабалье, – не то, что написано у Россини.
— Они меняли партитуру под свой голос?
— Да. Когда мне предложили записать “Семирамиду”, дирижер сэр Марк Элдер сказал: “Не слушай никакой записи”. Потом я поняла, почему. До сегодняшнего дня не существовало качественной хорошей записи “Семирамиды”. Я пою то, что хотел Россини. Абсолютно авторская версия. Мы каждую каденцию выверяли с дирижером, и это именно оставалось в традициях Россини. Звукозаписывающая компания ”Opera Rara” специализируется на записях редких опер. Компания отличается очень высоким качеством. Все по высшему разряду. Плюс дирижер очень понимающий. Грамотный. Знает свое дело. Я с ним буду записывать оперу Доницетти “Отверженные” (“Il paria”). С трудом нашла клавир. Это будет первая современная запись этого произведения.
— Что вы предпочитаете – слышать живое дыхание зала или работать в студии?
— По-своему интересно и то, и другое. Компакт-диски остаются в истории. Их надо записывать.
— В одном из интервью вы сказали, что любите выступать на больших площадках. Вы не боитесь потерять контакт со зрителями? Мне кажется, чем меньше зал, тем больше контакт. Разве не так?
— Это зависит от артиста, а не от величины зала. И в маленьком зале трудно завоевать внимание зрителей. Здесь требуется профессионализм, собранность, сконцентрированность. Надо петь с ощущением, что ты поешь для каждого. Это не все могут. Это приходит с многолетним опытом. Сложно, когда у тебя стадион. Там невозможно собрать внимание. А в зале на три-четыре тысячи возможно.
опера
— В разные годы у вас были разные “визитные карточки”. Сначала – Царица ночи, потом – Лючия. А сегодня какая партия у вас знаковая?
— Семирамида.
— Я посмотрел список ваших опер и к своему удивлению не нашел “Лючию ди Ламмермур” и “Пуритан”. Почему вы их сегодня не поете?
— Лючию я пела в Лирик-опере и в Мариинке в новой постановке… Понимаете, в репертуарах оперных театров мало белькантовых опер. Мало кто ставит Доницетти, Россини, Беллини. В основном, идут оперы Верди, Пуччини, Вагнера. Тяжелый, драматический репертуар.
— Как вы чувствуете, что с одной партией пора прощаться, а другую – начинать петь?
— Голос и интуиция подсказывают. Какие-то партии становится тяжело петь…
— В настоящее время вы поете высокий колоратурный репертуар, Моцарта, итальянские оперы бельканто, Россини. Что еще?
— Я недавно начала петь партию Марфы в “Царской невесте” Римского-Корсакова. Мне очень нравится эта партия.
— Когда мы услышим Норму, Анну Болейн, королев Доницетти?
— Услышите, но попозже.
— Они в планах у вас?
— В моих планах – да.
— Теперь главное, чтобы ваши планы соответствовали планам руководителей театров.
— Вы знаете, я не тот человек, который кидается на амбразуру. Я лучше спою десять “Травиат” в десяти разных театрах, нежели все время буду стремиться к новому репертуару.
— Не хотите, как Пласидо Доминго, рекорды ставить…
— Это очень сложно. Рене Флеминг где-то в интервью сказала, что выучила десять партий за сезон. Это очень много! Две-три партии – не больше.
Розенберг
“Нет пророка в своем Отечестве”
— С декабря 2018 года вы официально стали солисткой Мариинского театра. Зачем, Альбина? Разве недостаточно приезжать в театр в качестве приглашенной солистки?
— Вы знаете, каждому певцу нужно иметь свой дом. Мариинский театр – один из сильнейших в России. Каждый день на трех сценах театра идут спектакли. Валерий Абисалович Гергиев – человек старой закалки. Он предпочитает иметь труппу. Петь в Мариинке – честь. Предложение стать членом труппы я получила от Валерия Абисаловича. Он сказал: “Для нас будет огромной честью, если вы станете солисткой Мариинского театра”. Как можно было отказаться после таких слов?
— Означает ли это, что в будущем у вас будет больше выступлений в Мариинке?
— Если будет позволять мой график. Сейчас другие взаимоотношения артиста с театром. Ты – свободный художник. Но если посмотреть на десять-двадцать лет вперед, так будет не всегда. Свобода когда-то заканчивается. Хотелось бы иметь тыл… Когда Валерий Абисалович мне это предложил, я подумала, почему бы нет? Я была в штате Казанского театра, где я вообще ничего не пела. Ни одного спектакля в год. Конечно, меня это расстраивало. А в Мариинке я пою очень часто. Труппа меня знает. Я уже давно для них своя. Мой новый статус ничего не меняет в моих взаимоотношениях с театром. Я с удовольствием приезжаю в Мариинку, меня всегда там гостеприимно встречают… Нет пророка в своем Отечестве. К сожалению, талант сначала не признают на родине. Ты вынужден зарекомендовать себя за границей. Только тогда о тебе начинают говорить и приглашать. Я – не единственный пример.
— Вы планируете переехать в Санкт-Петербург, или ваш дом по-прежнему останется в Москве?
— На данный момент – Москва, но все может измениться. Мне нравится Петербург. Чудесный, красивый город.
— В прошлый раз вы говорили о том, что у вас занимаются аспиранты после консерватории. Какова судьба ваших учеников Айгуль Хисматуллиной и Эльзы Исламовой?
— Айгуль на днях стала лауреатом Первой премии Международного конкурса вокалистов имени Франсиско Виньяса в Барселоне. Она – солистка Приморского театра оперы и балета, стипендиат Международного образовательного проекта Аткинс (Atkins Young Artists Program). Эльза Исламова работает в Казанском оперном театре. Еще один мой ученик – тенор Сергей Кузнецов из Ижевска. Сейчас он переехал в Москву, является солистом знаменитого Ансамбля песни и пляски имени Александрова…
— Запомним эти имена!
— Валерий Абисалович пригласил меня быть членом жюри Международного конкурса Чайковского этим летом. Я очень ему благодарна. Уверена, что конкурс откроет много новых имен.
“Семья страдает…”
— На одном вашем недавнем концерте хотелось бы остановиться отдельно. 31 декабря, когда все заняты тем, что готовят салат Оливье, вы пели в концертном зале “Зарядье” в компании с Михаилом Плетневым, Российским национальным оркестром и дирижером Джозефом Олиферовичем. Как все прошло?
— Замечательная компания была! Этот концерт возник почти в последний момент. Экспромт директора. Конец года у меня получился напряженным. 29 декабря я пела новую постановку “Лючии…” в Мариинском театре с Валерием Абисаловичем, а через день – в Зарядье. Впервые была на одной сцене с Михаилом Плетневым. Он играл очень красивую джазовую сюиту, а я пела с оркестром разные новогодние номера. Был полный зал, меня завалили цветами… Это был первый концерт, на котором присутствовала моя дочка Аделина. Ей четыре года. Мы с ней договорились, что она будет полтора часа тихо сидеть и слушать.
— Ну и как?
— Сидела и слушала, а после концерта поехали Новый год встречать.
— Как она относится к вашим выступлениям?
— Она понимает, что мама на работе. Отпускает на гастроли. Скучает, но отпускает.
— Как вы думаете, Аделина пойдет по вашим стопам?
— Еще рано что-то говорить. Музыку она чувствует, слух есть. Поет. Посмотрим…
— Вы бы хотели, чтобы она повторила вашу судьбу?
— Нет. Это адский труд. Когда ты востребованная певица, лучше не заводить семью.
— Вы сейчас так говорите, а сами сделали ровно наоборот…
— Трудно, очень трудно… Я всегда хотела семью. Я выросла в полной семье, мне повезло встретить замечательного человека… Но когда ты успешен в своей работе, когда ты хороший артист, ты не можешь быть хорошей матерью или хорошей женой. Ты все время на гастролях, тебя все время нет. Семья страдает… Вот и сейчас. Я в Чикаго, мои родные – в Москве…
— Все общение по Скайпу?
— Да, заряжаюсь от них энергией и иду петь.
Nota bene! Билеты на “Травиату” и другие спектакли сезона 2018-19 годов, а также абонементы на спектакли сезона 2019-20 годов можно заказать на сайте Лирик-оперы https://www.lyricopera.org/, по телефону 312-332-2244, а также приобрести в кассе по адресу: 20 North Wacker Drive, Chicago, IL 60606. Одиночные билеты на спектакли будущего сезона появятся в продаже летом.
